Вернусь, когда ручьи побегут

– Где наша самая красивая, самая замечательная, самая любимая девочка на свете? – с порога воскликнула Надя, с обожанием глядя на нарядную завитую Таню, бегущую ей навстречу по коридору. Она протянула ребенку букет цветов и красиво упакованный набор для «барышень»: ручное зеркальце в розовом обрамлении, щетка для волос, полдюжины изящных заколок…

– Тетя На-а-дечка, спасибо! – растаяла Таня, с женским восторгом разглядывая подарок, и раскрыла руки для объятий.

– С днем рождения, родная! – Надя поцеловала девочку и на секунду замерла, прикрыв газа и прижавшись нежно к детской щеке.

– Это – мамочке, – сказала Надежда, протягивая Александре букетик фиалок. – А где же ваш папа?

– Я тут! – отозвался Вадим, появившись в дверях ванной с намыленными щеками и бритвой в руке. – Мое почтение, Надежда Павловна, извиняюсь, что не могу припасть к ручке, – сказал он, стоя на пороге и почти касаясь головой дверной перекладины, – вот, жена бриться заставила!

– С утра не могу уговорить, – буркнула Саша.

– Поздравляю, папашка! – засмеялась Надя и помахала Вадиму рукой. Она порылась в сумке и извлекла оттуда объемный целлофановый пакет. – У меня еще кое-что есть. Танечка, у тебя же скоро открытый урок на бальных танцах?

– Да, по ча-ча-ча, – кивнула заинтригованная Таня.

– Вот! – торжественно провозгласила Надежда и достала из пакета небесной красоты облегающее платье с глубоким вырезом и короткой юбкой во множестве воланов.

– Ой! – задохнулась Таня.

– Тебе нравится?

– Безумно! – воскликнула Таня, осторожно ощупывая оборки.

– Как я рада! – с облегчением сказала Надя. – Помнишь, Сашка, я тебе говорила: Розенбаум привез своей дочке платье из какой-то заграницы, чуть ли не из Парижа, а она выросла… Ну вот, нам досталось через Ленку, мою приятельницу, она с ними дружит… Как раз Танин размер.

– Это какой Розенбаум, который «Вальс-бостон»? – поинтересовалась Таня, прикидывая на себя наряд и глядясь в зеркало.

– Он самый.

– Ка-а-кая честь! – взмахнула руками Александра.

Надя немного обиделась.

– Где ты такое купишь, глупая? – сказала она и, склонив голову набок, еще раз оценивающе посмотрела на платье.

– Нигде! – согласилась Саша, примирительно обняла подругу и звонко чмокнула ее в висок. – Спасибо, белочка!

– Тетя Надя, мы тебя обожаем!

– Это правда! – подтвердила Саша. – А теперь, девки, на кухню. Именинницы это не касается, – добавила она, обращаясь к дочери. – Когда папа закончит бриться и наконец поставит большой стол в гостиной, прикинь, пожалуйста, посадочные места для гостей. Кстати, – как бы между делом поинтересовалась она, – Лену Соболевскую ты пригласила?

– Нет, – твердо сказала Таня, глядя в глаза.

– Ну и хорошо, – улыбнулась ей Александра.

Все начиналось так мирно в этот день…

Гости подтягивались не спеша, с большим разрывом. Вовремя пришли только дети, наполнив дом шумом, визгом, смехом, топотом. Следом появились родители Вадика, интеллигентная чета, – милейшая Бронислава Семеновна, никогда в своей жизни не повысившая ни на кого голос, и добрейший Леонид Борисович, никогда в своей жизни ни про кого не сказавший дурного слова. Такое встречается, хотя редко. Александра считала, что ей несказанно повезло со свекром и свекровью. Таточке, в которой оба не чаяли души, были подарены билеты на «Щелкунчика» в Кировский театр – на завтра, на утро, предполагалось, что Таня пойдет в театр вместе с бабушкой и дедом.

– Ребятки, – сказала Бронислава Семеновна, обращаясь к Вадику и Саше, – так мы Таточку заберем с собой после детского праздника, если вы не возражаете, – она перевела вопросительный взгляд с сына на невестку. – А вы еще повеселитесь.

– Конечно-конечно, – согласно закивала Александра и придирчиво оглядела мужа. Она задержала Вадима в прихожей, оттянула двумя пальцами старый свитер на его рукаве, сказала, понизив голос: «Может, пойдешь переоденешься?»

– А что, так разве нельзя? – громко удивился Вадик, опустив голову и разглядывая шерстяные катышки на груди.

– Поди немедленно надень свежую рубашку, – угрожающе прошипела она.

– А столы когда же ставить?

Александра безнадежно махнула рукой и, не взглянув на мужа, удалилась в кухню.

– О, как обалденно пахнет! – закричал с порога на всю квартиру следующий гость, бородатый Паша, друг студенческих времен. – Клянусь мамой, это чахохбили! – Он достал из внутреннего кармана куртки пол-литровую бутылку и протянул встретившей его запыхавшейся хозяйке. – Это спирт, мамочка, после сольватации получится две с лишним бутылки водки!

– Спирт, конечно, цельнотянутый? – понимающе улыбнулась Саша, принимая из его рук бутылку.

– Какие вопросы – с родного завода! – Паша работал на закрытом предприятии и на вопрос «что производите?» отвечал уклончиво. Но однажды, изрядно приняв на грудь, сказал в сердцах: «Что-что!.. Жучки для прослушки! Или я не патриот, писсала-каккала?»