Вернусь, когда ручьи побегут

– Ты мне льстишь, – усмехнулась мать, и в самом деле польщенная. – Дело было так. Я училась во втором классе. Со мной за партой сидел Толя Салов, и правда толстенький, его Салом все звали. Тихий такой мальчик в очках. Был май, конец учебного года, буквально последние дни, урок русского языка. Учительница сказала нам, что мы должны сдать учебники «Родной речи», чтобы ими могли пользоваться другие дети, поскольку учебников в стране не хватает. Дети вставали поочередно и складывали свои учебники на учительский стол. Учительница по ходу дела стыдила тех, у кого «Родная речь» была «в плачевном состоянии», и хвалила бережливых и аккуратных. Мой учебник был жутко замызганный, а у Сала, когда он снял обложку, – ну прямо новье, муха не сидела. Я представляла, что сейчас скажет в мой адрес училка, которая меня и так-то недолюбливала. И вот дошла очередь до нас с Салом. «Давай я отнесу», – сказала я соседу и взяла оба учебника. «Это чей?» – спросила училка, принимая у меня из рук саловскую «Родную речь». «Это мой!» – сказала я. Она с сомнением посмотрела на меня из-под очков и сказала неохотно: «Что ж, молодец, Камилова». И тут брови у нее полезли на лоб: «А это что?» – Это она второй учебник увидела. «А это Салова», – сказала я, не моргнув глазом. Начались разборки. Сало, красный как помидор, бубнил, что это не его учебник, а я твердо стояла на своем, потому как сознаться публично в подлоге никаких сил не было. Очень хотелось быть хорошей, и пусть кто-то другой будет плохим. Тут училка обнаруживает, что на подранном учебнике, сбоку, написано мое имя «Саша», я же сама и писала. Обман раскрылся. Позор был жуткий. Помню, как у меня горели уши от стыда. Учителка произнесла обличительную речь и предложила классу объявить мне бойкот, то есть чтобы со мной не разговаривать. Класс дружно поддержал. И со мной не разговаривали. – Александра стряхнула пепел в горшок с кактусом и повернула лицо к дочери. – А первым знаешь кто заговорил?

– Сало! – догадалась Таня, очень внимательно мать слушавшая.

– Верно, Салов. Не помню, что сказал, но мне сразу легче стало, я ему так благодарна была.

– Какой ужас, – сказала Таня и сокрушенно покачала головой. – Бедная мамка!

Растроганная, Александра подошла к Тане, смущенно обняла за плечо, поцеловала в русую макушку, погладила. Сказала: «Ну, это… приглашай Полину». «А я уже пригласила», хотела было радостно сообщить Танечка, но сочла благоразумным промолчать и только кивнула в ответ.

– Два детских крылышка и попка! – засмеялась вдруг мать, тиснув ребенка за выступающие острые лопатки и куснув несколько раз ниже спины. Танька завизжала, изогнула спину, повалилась на диванчик, защищаясь от нападавшей матери и хохоча от щекотки до спазмов в животе, а Александра бодала ее то в бедро, то в плечо и рычала, изображая дикого зверя: – Где, где два детских крылышка? Где наша попка? – Это была их игра. С самого младенчества Таня знала, что она – это два детских крылышка и попка.

Когда обе немного отдышались после возни, Александра спросила, настраиваясь на деловитый тон:

– Ну-с, душа моя, со списком гостей покончили или кого-то забыли? Мишу твоего забыли, партнера по бальным танцам, как его фамилия?

– Да ну его, – отмахнулась сердито Таня, – такой удод, вообще, все ноги мне отдавил!

– «Удод» – это интересно, – заметила Саша, – в моем поколении все больше козлы. Стало быть, удода не зовем.

– Еще Лена Соболевская, – вспомнила Таня.

– Лена Соболевская? – удивилась мать. – С каких это пор она стала тебе подругой?

Таня замялась:

– Сережа, когда я позвала его на день рождения, спросил, пригласила ли я Лену.

– При чем здесь Сережа, ты же с ней не дружишь?

– Ну, с ней все хотят дружить. Она во всем первая.

Александра внимательно посмотрела на дочь:

– Тебя это задевает?

– Не знаю, – уклончиво сказала Таня. – Иногда, наверное, задевает. Вот стоим мы, к примеру, рядом с Леной в коридоре, подходит девочка из нашего класса, Ира такая, и говорит Лене: «Хочешь конфетку?» – и протягивает ей конфету.

– Ага, – кивнула Александра, – а тебя как бы рядом и не стояло?

– Да, именно. Лена – царица.

– Ты бы хотела быть в числе ее подданных?

– Нет, – мотнула головой Таня. – Но все хотят.

– Все – это не аргумент. Сама не хочешь быть царицей?

– Кто ж не хочет?

– Вот и будь ей! У Лены – свое царство, у тебя – свое.

– Но у царицы должны быть подданные, – возразила Таня.

– А вот ничего подобного. Настоящая царица, она – сама по себе царица и не нуждается ни в каких подданных.

– Кто ж поверит, что я царица?

– Сама должна верить. А если кто усомнится, делаешь так, смотри! – Александра встала из-за стола и поманила пальцем Таню. – Смотри внимательно и делай как я. Спинка прямая, подбородок чуть поднят, осанка царственная… та-а-к, вытягиваем вперед правую руку с указательным пальцем, направляем его на недостойного и говорим: «Пошел вон, удод!» Не хихикать! Давай теперь сама!

Таня вытерла рот рукой, откинула густые волосы со лба, выставила чуть вперед тоненькую ножку, обтянутую черными лосинами, приосанилась…