Вернуть Боярство 16

Если использовать данный ритуал не первым, а последним, то никакого риска, что он сработает, не было. И будь у него возможность, он бы отложил его до самого конца — ибо даже если ритуал бессмертия, наложенный первым, сработал бы, это несло в себе ещё два очень, очень существенных минуса. Первым было то, что после этого скорость его развития как мага снизилась бы ещё сильнее, как минимум в несколько раз, а то и больше — раз.

А ещё после этого можно будет накладывать на себя лишь один младший ритуал в три года, и шанс на неудачу в процессе возрастал до шестидесяти процентов. Проще говоря — первым делом выйдя из-под власти времени, приходилось платить как раз таки временем. Временем, затраченным на ожидание… Залесский находил это довольно ироничным и был готов платить эту цену. Собственно, у него практически не было другого выхода — при любом ином выборе лучший возможный раскладов обещал ему ранг Архимага и что-то около полутора веков жизни. Тоже неплохо, если подумать — но чародей предпочел погнаться за журавлем в небе, а не довольствоваться синицей в руке.

Илья понимал, что этот дневник был предназначен не для таких, как он. Эти записи предназначались какому-нибудь гению от мира магии, талант которого ему позволил бы достичь восьмого ранга и уже тогда, имея в запасе несколько веков, выполнить все пять старших ритуалов в правильном порядке, но судьба распорядилась иначе…

И вот, едва стабилизировав свою энергетику и освоившись с новыми силами, он приступил к ритуалу. Сложному, тяжелому, очень рискованному — в течении девяти дней ему пришлось приносить сотню жертв ежедневно из числа неодаренных, умервщляя их в определенной последовательности и с соблюдением определенных процедур. При этом все жертвы должны были быть детьми от семи до девяти лет, ни старше, ни младше. Пришлось начать собирать всю эту ораву жертвенного мяса года за четыре до ритуала, причем из разных городов, дабы упаси господь не попасть в поле зрения Церкви. Весьма выматывающий процесс, малейшая ошибка в котором привела бы к тому, что пришлось бы начать всё сначала.

С десятого по двенадцатый день необходимо было приносить жертвы уже из числа одаренных. Пятьдесят Учеников, затем десять Адептов и, наконец, двое Мастеров… И вот уже на этом этапе любая ошибка приводила не к необходимости начинать ритуал заново, а к его срыву. Полному и окончательному с невозможностью повторить процесс до того, как четыре другие старших ритуала будут проведены…

При этом был ещё ряд ограничений — все жертвы из числа одаренных должны были быть рождены в строго определенные даты, в соответствии с расстановкой которых и должны приноситься в жертву. И ещё с десяток похожих, странных правил, смысла которых Залесский не понимал, но вынужден был соблюдать.

И лишь после этого наступил финальный этап — на тринадцатый день Глава Рода Залесских пришел к огромной яме, заполненной трупами принесенных в жертву людей. Ему пришлось заняться ритуальным каннибализмом и надеяться, что удача будет благосклонна к нему.

И судьба оказалась на его стороне. Всё прошло, как и было описано — в какой-то момент сознание покинуло чародея, и он упал прямо в яму с трупами. А очнувшись через трое суток обнаружил, что она пуста, а с его телом и аурой произошли огромные изменения. Он тогда долго хохотал, лёжа на дне сырой, склизкой ямы, не в силах поверить своему счастью…

А дальше оставалось лишь следовать изначально разработанному плану — восемь лет неспешной, тщательной подготовки, инсценировка собственной смерти якобы от старости, отпевание, похороны… И наблюдение за всем этим процессом со стороны, в облике своего собственного старшего сына и Наследника. Который на самом деле был не более чем весьма качественным гомункулом, на которого подменил собственного сына ещё многие годы назад предусмотрительный чародей.

Настоящего сына чародей ещё младенцем отдал на воспитание в семью своих самых приближенных последователей — тоже членам Рода Залесских, его дальним родственникам. Он рос как их младший сын и рос куда счастливее своих младших брата и сестры, ведь в отличии от вечно занятого делами Главы Рода или его глубоко несчастной в браке жены, его отец и мать, несмотря на то, что он был им приемным, любили его как родного.