Вернуть Боярство 17

Русских, что в те годы едва-едва держали границы с Разломом, никто всерьез не воспринимал. Да и как иначе? Вся государственность истощенной войнами, смутами, мятежами и неурожаями страны держалась буквально на честном слове. Развалиться на десятки мелких независимых княжеств стране не позволяли ровно две силы — бояре и церковь. Первые всерьёз, хорошенько надавали по зубам Польше, решившей, что после очередного переворота, во время которого молодой тогда Пётр отнял трон у сестры-узурпаторши, а также сумели не допустить совсем уж трагедии из поражения в очередной русско-турецкой войне, отгремевшей при Софье. Лишь бояре и их Рода, потратив огромные силы и понеся немалые потери, защитили страну от внешних врагов…

Церковь же скрепила зашатавшееся под гнетом непрерывных бед государство изнутри. И она же сделала всё, чтобы попытки отдельных аристократических Родов обрести официальную независимость и отделиться не увенчались успехом. Успехом, который мог бы послужить весьма дурным примером для остальных…

В общем, когда государство, что само едва дышало на ладан, вдруг вступило в схватку с не знавшим тогда поражений Карлом и возвысившейся Швецией, никто себе и представить не мог, что эта война продлится дольше одного, максимум двух лет.

Все ожидали, что Карл, примерно наказав потерявшего связь с реальностью Петра, вновь вернется к делам остальной Европы. Кто же знал, что после первых поражений русский царь не просто не опустит рук, но и умудрится изрядную часть боярства, уже уставшую от войн и всеми силами уклонявшуюся от участия в новой, уговорить вступить в свою новую армию?

Что полки «нового строя» и современная европейская артиллерия (зачарованная итальянскими специалистами по пушкам и мортирам) Петра в сочетании с мощью и опытом боевых магов бояр окажутся столь чудовищно эффективны. Что закалённая, считающаяся одной из лучших, если не самой лучшей в Европе, армия Карла будет удирать из-под Полтавы так, что едва не оставит раненного, истратившего всю до последней капли ману Карла на поле боя, в руках сцепившихся с ним Шуйских, Долгоруких и Нарышкиных⁈

В общем, русских шведы ненавидели глубоко, сильно и искренне. И любым их неудачам радовались сильнее, чем собственным успехам — сильнее русских ненавидели, пожалуй, лишь османы. Что было неудивительно — шведы со своим могучим соседом воевали лишь пять раз, тогда как османы — уже тридцать четыре. Один только нынешний, двадцать третий век от рождества Христова помнил две русско-турецкие войны, не считая нынешней.

— Какова бы ни была причина, по которой Шуйские упустили его из рук, Романовы их оплошность не повторили, — вмешался один из молчавшей до того четверки.

После того, как взгляды всех присутствующих скрестились на нём, чародей отвесил короткий поклон королю и продолжил:

— Аристарх Николаев-Шуйский не просто развил свой недавно созданный род до уровня Великого. Родовые Земли Николаевых-Шуйских находятся на территории Александровской губернии, которой правит Павел Романов. Тот самый, что практически открыто выступает противником…

— Мы в курсе, кто это такой, — резко перебил его Густав Эриксон. — Переходи к сути… кем бы ты там ни был.

— Что ж, как пожелает Глава Великого Рода, — с почти незаметной усмешкой кивнул он. — Этот Аристарх намеревается взять в жены незаконнорожденную дочь Павла Романова — Хельгу.

— Бастардку? Он что, не может найти себе достойную партию из числа дочерей любого иного Великого Рода? — удивился Ларс Ингварсон. — Даже то, что она бастардка Романовых, не может послужить оправданием столь глупого решения. Или он заключил помолвку раньше, за счет чего и получил достаточную поддержку, чтобы достичь нынешних высот?

— Возможно, это тоже отчасти повлияло на его решение, — не стал спорить безымянный чародей. — А ещё Хельга — не просто бастардка Романова, но и внучка Тойво, Главы Великого Рода Валге и некоронованного короля русской Прибалтики. Плюс она в двадцать три года уже Архимаг, причем не просто комнатный цветок, как можно было бы ожидать — есть достоверная информация, что она принимала весьма активное участие в кампании против Цинь, приняв участие не в одном сражении.

— Архимаг в двадцать три? — недоверчиво переспросил Густав Ингварсон. — Она что, ещё один реинкарнатор? Не многовато ли их у русских?

— Никто не знает, реинкарнатор она или нет, — заговорил молчавший всё это время Рагнар, сын Олафа, Наследник Фолькунгов и принц Швеции. — Помимо скорости магического развития никаких иных признаков, характерных для реинкарнаторов, у Хельги Романовой не выявлено. Господа, прежде, чем разговор снова свернет к непринужденной светской беседе, позвольте поинтересоваться — может ли Швеция рассчитывать на участие Великих Родов Эриксонов, Ингварсенов и Густавсонов в войне против этих немытых варваров?

На лице короля быстро мелькнула тень неодобрения, не укрывшаяся от троицы Глав. Переглянувшись меж собой, они беззвучно обменялись быстрыми телепатическими посланиями.