Вернуть дворянство

— Ну ладно, — в голосе по-прежнему были обличительные нотки, но она всё равно не догадается, что я задумал.

* * *

Утро началось с поездки к юристу. Вывеска яркая, а вот внутрянка… Маленький темноватый офис, в котором застоялся воздух и было очень пыльно. В куче бумаг за столом сидел совсем молодой черноволосый парень в мятой рубашке и брюках с подтяжками. Он скорее напоминал детектива. Юный возраст и наличие еще одной двери в дальней части помещения намекали, что это не тот, кто мне нужен.

— Добрый день, — обратился я на корейском.

Помощник адвоката вздрогнул. Он ведь слышал, как дверь открылась, неужели, через секунду забыл об этом факте? Впрочем, когда заработаешься, и не такое бывает.

— Добрый день, господин. Чем могу помочь?

— Юрист О Суволь на месте? Все никак не можем его поймать.

— У босса очень много работы, — извиняющимся тоном начал говорить парень. — Вечно в разъездах, если его дом сгорит, он и не узнает об этом, потому что там не бывает, — вымученно улыбнулся собеседник.

Я поддержал шутку, слегка растянув уголки губ. Возможно, он и не врет. Но как будто есть за этим еще какой-то подтекст. Ладно, в другой раз заеду.

— А не подскажите, когда он будет на месте, хотя бы примерно?

На это помощник юриста лишь развел руками.

— Хорошего дня, — чуть поклонился я. — И откройте окна.

* * *

Даже потенциально смертельная схватка с отцом вызывала в Безымяныше меньше волнений, чем поручение господина. Найти девушку звучало как что-то на инопланетянском. Парень понятия не имел, что именно нужно делать.

Теперь Никто каждый вечер торчал на берегу, тренируясь и поглядывая на начинающих ныряльщиц. Он пытался понять, какие вообще женщины ему нравятся. В прежней жизни для таких рассуждения просто не было места. Выжить и стать сильнее казалось гораздо важнее. Ему и в голову не приходило, что обрести силу можно в людях.

Юные красотки переговаривались на диалекте, когда проходили мимо, неся домой улов, переглядывались и посмеивались, глядя на Безымяныша. Поначалу он отворачивался. Внутри что-то загоралось, трудно было понять, какое чувство его захватывало, но со временем, японец привык и перестал реагировать на их внутренние шутки и явные подтрунивания над ним.

Каждый день парень говорил себе: «Сейчас подойду и заговорю», но снова и снова находил повод отложить это на следующий раз.

* * *

Я запарился бриться. Честно. Каждый долбанный день. А все почему? Две женщины в доме, правильное питание, близость моря, смертельные опасности и регулярные тренировки поднимали уровень тестостерона в небеса.

Надо было какое-нибудь страшилище в помощницы взять, и Безымянышу наказать, чтобы в следующий раз привозил кого-то чуть красивее смерти.

— Что-то не так? — спросила Джи-А.

— Все отлично, — сдержался, чтобы не огрызнуться я. — Все просто замечательно. Радуюсь, вот, что мне досталась именно ты.

Девушка вздернула носик и продолжила убираться на кухне. Но я видел, что она бросает взгляд в отражающиеся поверхности и следит, за тем, как я пью чай, пытаясь считать настроение.

Иногда она напоминала мне неопытного бойца, который знает, что может победить соперника, но никак не найдет удачный момент для атаки, все выжидает, кидает обманки, проверяет реакцию, но так и не решается ударить.

Вот и сейчас я стал замечать странные заходы в разговоры, которые не смог интерпретировать, плюс её излишняя задумчивость.

— Говори уже, что тебя терзает, — не выдержал я.

— К чему все эти эксперименты над Безымянышем? — спросила Джи-А. — Что ты хочешь из него сделать?

— Лучшую версию себя, — не стал я юлить. — Очень могущественного человека, который будет способен войти в историю. Но, прежде чем трансформировать реальность вокруг, он должен её познать. Этот мир как пластилин. Сначала греешь его ладонями, потом начинаешь лепить, что хочешь. Сначала идет туго, но затем он совсем тает и можно работать даже с мельчайшими деталями.

— Ты сказал, этот мир, словно есть другие, — усмехнулась Джи-А.

— Конечно, есть, — сказал я и поднялся. Маруся курлыкнула. Настало время кормежки. — Только на этот они мало похожи. Скорее напоминают кирпич. Можно сколько угодно держать его в руках, но вылепить вряд ли что-то получится, даже царапину ногтем не оставишь. Всё, что тебе дано, это сдувать с ладоней красноватую пыль и осмыслять его кирпичность.

— Но ведь кирпич можно сломать!

— Можно, и раз в сто лет это непременно кому-то удастся, — подтвердил я, протягивая птице зерно на руке. — Да только если соединить две половинки обратно с трех шагов и не видно, что он когда-то был сломан. Мы отвлеклись, — напомнил я.

— Своим поручением ты сводишь Безымяныша с ума, — перешла наконец к сути Джи-А.

— Смотрите, как мы теперь за него переживаем.

Я оторвался от кормления Маруси с ладошки и поднял взгляд на девушку.

— Если бы у него были мозги, он бы спросил совета у тебя, меня или, на крайний случай, Мальты.

— Мозги здесь ни при чем, — не согласилась собеседница.

— Слышала термин «Эмоциональный интеллект»? Интеллект всегда по смыслу рифмуется с мозгами, — я аккуратно поднял голубку и проверил, все ли в порядке с яйцами.