Вернуть дворянство

— Я не знаю. Елена, Ле-е-н! Глухая, чтоб тебя, зачиталась опять. Иди быстрее, сын звонит. Почем у нас апельсины спрашивает.

— Не почем, а откуда, — засмеялся я. — И мандарины.

— Да я не знаю, — раздался голос мамы. — Я редко же сама в магазинах покупаю. Сёма! Сёма! Почем… тьфу, откуда у нас апельсины?

— Мандарины.

— Из магазина, госпожа, — раздался спокойный голос дворецкого. Я заржал. Вот ведь старый тролль.

— Сёма!

— Простите, я не знаю. Надо у Тёти Вали спрашивать. Валентина Игнатьевна, почем апельсины?

— Мандарины, — не сдавался я.

— Да дорогие нынче! — раздался её грубый голос. Статная и крепкая, она никогда не умела разговаривать тихо.

— Простите, не почем. Откуда? — поправился дворецкий.

— Да кто ж его знает, — сказала повариха. — Я кухонных девок посылаю, не самой же мне бегать. Чай не восемнадцать. Верка! Верка! Ты где? Почем апельсины нынче?

— Мандарины.

— Я на цену и не смотрю, Теть Валь, — донесся звонкий голос девушки. — Беру свежие, и всё. На продуктах ведь никогда не экономим.

— Не почем, откуда? — раздраженно поправила её Валентина Игнатьевна.

— А. С Египту и с Турции.

— Слыхали⁈ — спросила тётя Валя.

— Сын, с Египта и с Турции, — дублировал отец.

Я уже откровенно ржал.

— Спасибо, пап. У меня всё хорошо. Даже отлично. Привет там всем. Я скоро гостинцев вышлю. Всё, побежал. Сейчас почаще звонить буду.

* * *

Я всегда смотрю на себя глазами противника. Этот лайфхак вбит где-то на уровне самой моей сути. На месте Джи-А или Безымяныша давно бы уже нашел бреши в собственном стиле. Их ведь полно. Реально, дайте мне второе тело, любой табур пятого-четвертого ранга, и я отмудохаю меня нынешнего в восьми случаях из десяти.

Именно поэтому я затеял то, что затеял.

Три поколения — это минимум, за который, обычно, создают какой-то зачаток уникального табурного стиля. У меня на это есть где-то три дня, но я и сам по себе феномен, и, возможно, как раз и прожил три жизни, так что «то на то и получается» — как говорил некто, потерявшийся в закоулках памяти из прошлого перерождения.

В голове я этот конструкт собирал давно, и вот настало время проверить, как он будет или не будет работать на практике.

Проблема была в месте, где подобное можно сделать. Если я выйду на нашу обычную поляну для тренировок и начну стрелять из пистолетов, боюсь, все же дяди полицейские могут явиться на звук. Вариантов решения два. Первый — пещеры. В многочисленных складках юбки Хальман Сольмундэ найдется такая, откуда звуки не достигнут нежелательных ушей. Но искать там слишком долго. Я решил выбрать вариант чуть проще.

Чеджу окружают десятки мелких островков. Одни диаметром метров по сто, другие всего пять шагов. Надо найти что-то среднее. Пока Мальта с бешеным энтузиазмом выполняла мои поручения, я с Джи-А и Безымянышем отправился на поиски.

Нужный «полигон» все же нашелся. Такой мини-Чеджу в форме чаши. Хрен пришвартуешь катер. Поросший редкими деревьями и кустарниками островок встретил нас гостеприимно, не было тут стай чаек и продуктов их жизнедеятельности.

— Итак, мы прибыли сюда для двух вещей, — сказал я. — Во-первых, девяносто девять процентов табурщиков напрочь игнорируют огнестрельное оружие, из-за чего в ряде редких случаев гибнут. Так что я научу вас стрелять. Во-вторых, вы будете мне помогать оттачивать новый боевой стиль. — Начнем?

Дождавшись кивков, я надел пистолетную разгрузку, подцепил на бедра две кобуры и вставил в «глоки» удлиненные магазины на тридцать три патрона. То есть, по сути, у меня сейчас появились шестьдесят шесть ударов. Теперь мне не нужно судорожно сокращать дистанцию.

Что такое табурный доспех? Техника перманентного исполнения. Почти никогда не имеет примеси родной стихии. Я исключение, если желаю её проявить, то наблюдатель увидит белый либо желтый свет. В большинстве случаев умение невидимо. На жестких тренировках я требую, чтобы оно ярко проявлялось из-за соображений элементарной безопасности, партнеров надо беречь.

Техника висит всё время боя. В идеале, разумеется. На бумаге этому щиту плевать, ударили его кулаком, стеной огня или ножом. Реальность же сильно разнится от случая к случаю в зависимости от опыта, силы и индивидуальных особенностей одаренного. Толщина и прочность варьируется.

Для одних, и правда, неважен урон, другие и под магической пленкой сгибаются от пинка в живот, просто вреда внутренним органам не получают. В большинстве случаев каждое воздействие на барьер сбивает его, боец должен успеть послать заряд энергии и восстановить контур структуры техники, пока тот окончательно не погас.

По большей части одаренным третьего ранга начихать на выстрелы пистолетов и автоматов, кто-то и близкий взрыв спокойно выдержит, но вопрос встает о количестве и качестве попаданий. Именно поэтому я в своё время овладел саблей, компенсируя тем самым более развитые техники, которыми не мог овладеть, по той же логике сейчас вплету в свой стиль близнецы-глоки.