Вернуть изобилие

Это было сто лет назад. Мы перетаскивали кое-какую мебель для низкой гравитации от Домино В., дизайнера, одиночную. Адрес доставки был за Деймосом — на частной орбитальной станции. Когда я ее в первый раз увидела, я не поверила своим глазам. Это астероид, наверное, на 90% состоящий из угля, сплошные абсолютно черные поверхности, как большой черный айсберг, и кто-то загнал в него большое квадратное жилище. Жуткое место. Я думала, мы ошиблись, ведь никто не мог жить в таком месте. Оно больше похоже на установку безопасности эладельди.

Однако они приняли мой сигнал. На входе ждала женщина-трант, чтобы впустить нас. По тому, как был уложен ее мех, я поняла, что она здесь не на службе. Это было не ее место.

— Куда это поставить? — спросила я.

Но она не ответила, а просто стояла и оглядывала меня. И это навело меня на мысль, что она не просто разнорабочая. А, может, дело было просто в том, что она видела не слишком много людей на этом астероиде.

— Она хотеть вас смотреть, — сказала трантша.

Она провела меня внутрь по длинному черному проходу. Было по-настоящему холодно. Плазменные факелы на стенах. Черный камень под ногами. Она повела меня на станцию связи и кого-то вызвала звонком.

Это была открытая линия. Я услышала, как кто-то спросил:

— Что такое, Пру? Я же тебе сказала, чтобы меня не беспокоили.

— Вы хотеть смотреть.

— Да что ты? На что смотреть?

Трант подтолкнула меня в поле видимости экрана видеофона.

На экране я увидела пластиковую голову.

Это была женская голова, сделанная из пластика, с серебряными металлическими глазами. Пониже носа она была настоящей.

— Привет, лапочка, — сказала голова. — Кто ты, черт бы тебя побрал?

По-моему, я подумала, что это графическое изображение, хитроумный логотип, созданный человеком, у которого слишком много времени и денег и страсть пугать людей. На меня, впрочем, это особого впечатления не произвело.

— Я пилот, — сказала я. — Ваша приятельница сказала — вы хотели меня видеть.

— Моя — кто? — переспросила голова. — Ты сказала — моя приятельница?

Голова расхохоталась.

— Боже мой, это не приятельница. Моя рабыня, вот она кто. И ты тоже ей будешь, если нажмешь нужную кнопку. Шучу, ты же понимаешь, просто шучу.

Лицо пришло в движение. Тогда я поняла, что это не графика, это было реальное лицо, человек или то, что от него осталось. Под кожей видны были реле. Движение лица было таким, словно оно хотело принять какое-то выражение, но забыло, как это делается.

Я подумала: «Боже, богатая голова-штепсель».

— Какой пилот? — спросила голова. Пру? — Дай сюда Пру, лапочка, сделай милость. Пру, я что, такси заказывала?

Трантша зашипела, скривив губы:

— Не такси — мебель.

— Да черт с ним, какая разница. Дай ей выпить и присылай сюда.

Меня это не заинтересовало. Я стала нащупывать свой монитор.

— Сейчас начну заносить ваше барахло.

— Пусть подождет, — сказала она.

Я оставила мебель ждать. Я зашла внутрь, чтобы выпить с Девере.

Помню, что до гнездышка, которое она свила себе на самом верху своего дома, был долгий путь. Там находится лабиринт безопасности. Трантша вприпрыжку скакала впереди меня по коридорам, открывая решетки ладонями.

Там стоял тошнотворный сладкий запах, как в больнице, только с примесью джина и духов. И там была Девере в заляпанном летном костюме, катаясь в разбитом кресле и посасывая замороженную трубку.

— Войдите, — сказала она. Мне подумалось, что голос у нее похож на машину, имитирующую кошку. Словно кто-то программировал его в таком режиме, чтобы он звучал, как у огромной кошки, но на середине устал.

Я вошла. Там была настоящая помойка: развалившиеся стопки пленок, распечатки, грязные тарелки, одежда, наваленная поверх серьезного оборудования, книги, полотенца, огарки свечей, упаковочные обертки, заказные устройства с изолентой и торчавшим из них резиновым шнуром. Я понятия не имела, каково назначение половины из них или чем они были раньше.

Правда, я уже знала, кем была Девере. Вернее, кем она была теперь.

У нее даже была голограмма «Магрот Дфоника», она висела над кроватью, как алтарь.

Она разглядывала меня, оценивая на глаз. Я почти ощущала, как жужжит ее память. Заговорив, она обратилась не ко мне, а к трантше:

— Боже мой, Пру, ты права. Я счастлива познакомиться с этой молодой женщиной. Совершенно счастлива, — сказала она мне, обнажая зубы.

Она выбралась из своего кресла и подошла пожать мне руку, протянув свою. Я видела, где она была залатана. Она выглядела так, словно форсировала исполнительные механизмы. Мне кажется, она хотела, чтобы я заметила это, чтобы посмотреть, как я буду реагировать.

— И КАК ТЫ ОТРЕАГИРОВАЛА?

— Пожала ей руку.

— И КАКОЕ У ТЕБЯ БЫЛО ОЩУЩЕНИЕ?

— Рука как рука. Это и была рука. Ее рука.

— ДА, КАПИТАН, НО Я ИМЕЮ В ВИДУ, КАК ТЫ СЕБЯ ЧУВСТВОВАЛА?

— Я устало думала, голова-штепсель. Я думала об Энджи. Мне не хотелось доверяться этой женщине с восстановленной головой и тефлоновой гидравликой.

Как выяснилось, доверие сюда и не входило. Когда Девере чего-то хочет, она не ходит вокруг да около.

Она обратилась к трантше: