Вернуть изобилие

— Вот поэтому я и люблю тебя. — Она погладила бедро Табиты. — Ты настоящая, а я не привыкла к настоящим людям. Могул и я, мы не настоящие, — сказала она, протянула руку за своей одеждой и стала одеваться. — Кстаска — настоящая, но она не человек. Тэл тоже. Марко не настоящий, он весь состоит из слов. А Ханна — мертвая.

Позже Табита вспомнила, что Саския была далеко не так одинока, как притворялась. Через перегородку она иногда слышала их с Марко, их стоны и вскрики.

Разве что это был Могул.

В ту ночь Табита проснулась, увидев сон про капитана Девере, искалеченного пилота, вечно кружившую вокруг Деймоса в своей крепости из черного камня. Она проснулась, вспомнив ее запах — мускуса и машинного масла.

За дверью, в соседней каюте раздавались голоса.

Марко и Саския, подумала Табита и поняла, что уже ревнует.

Но там были и остальные, они негромко и дружески беседовали. Табита слышала их всех: чириканье Тэла, далекое жужжание Кстаски. Что они там делают: играют в карты или замышляют смуту? Табита напрягла слух, но не смогла ничего расслышать.

Она молча слезла с койки, натянула халат и вышла в коридор.

Ночь была тоже относительной, как и все в сверхпространстве. Там нет ни темноты, ни света, кроме того, что проникает с противоположной стороны зеркала, из настоящего пространства. В этом тусклом потоке Табита подошла ко входу к трюм и вошла внутрь.

Впервые оказавшись одна в трюме с тех пор, как они тронулись в путь, Табита осторожно осмотрелась. Гамак Близнецов был пуст, как и кокон Херувима. Ящик Тэла стоял в углу с поднятой крышкой. В тусклом свете испорченная стенная роспись с ее слабыми, широкими линиями, пятнами точных и все же расплывчатых деталей, казалось, имитировала не менее призрачный пейзаж за иллюминаторами. Там были окутанные туманом аллеи, наполненные неопределенными возможностями, яркие пятна чьего-то присутствия, четкого и все же непостижимого.

Табита пришла в трюм не для того, чтобы любоваться искусством. Она явилась посмотреть на их багаж. Осторожно она обошла кучу коробок, сумок и других принадлежностей, оглядывая их все. Табита искала длинный серебристо-серый цилиндр, который Могул и Марко с риском для жизни привезли с Изобилия.

Она нашла его под большим холмом разноцветной ткани. Кто-то явно стремился к тому, чтобы цилиндр оставался прикрытым. Табита ухватилась за цилиндр и вытащила его на открытое пространство. Он был холодным на ощупь и довольно тяжелым.

Сидя на корточках и стряхивая с рук пыль, Табита оценивающе оглядывала цилиндр. Он был именно той длины, как она запомнила: два метра, даже почти три, и около метра в диаметре. Снаружи он был обит винилом, а внутри — жестким металлом. Все это вместе с весом наводило на мысль, что это все-таки может быть и золото. А золото перевозят в виниловых цилиндрах? Об этом Табита не имела ни малейшего представления. Там было место, где должны были быть этикетки, но кто-то сорвал их. Табита раздумывала, как бы его открыть.

Оказалось, что это просто. Вокруг цилиндра, по каждому его концу и вдоль него шел серебристый металлический шов. На каждой стороне под швом были углубления для пальцев. Обхватив руками цилиндр, Табита вставила пальцы в углубление.

Раздался отчетливый мягкий щелчок. Табита отскочила — цилиндр распахнулся.

Из него брызнул белый газ, шипя и конденсируясь. Трюм наполнился странным, неприятным запахом, похожим на запах мха и денатурата. Стало очень-очень холодно.

Внутри цилиндра был толстый слой инея, покрывавший нечто, напоминавшее несколько слоев твердой изоляции, подбитой чем-то вроде искусственного шелка. В ней был большой длинный узел, что-то завернутое в белую кисею.

На золото это было непохоже.

Табите захотелось побыстрее закрыть цилиндр и больше не прикасаться к нему.

Но он ведь был на ее корабле. Табита потянула кисею с одного конца. Под ней была охапка сухих желтоватых прутьев и соломы. Где-то в глубине сознания Табиты очень слабо зазвучал сигнал тревоги.

Она потянула кисею дальше.

У охапки было лицо.

На нем были два выпуклых глаза, закрытых гладкими веками коричневого цвета, острый нос с узкими ноздрями и широкий рот, похожий на трещину в древесине, сжатый и зашитый швом.

Это была не вязанка прутьев, это вообще не было вязанкой.

Это был фраск. Мертвый фраск.

35

BGK009059 LOG

TXJ. STD

ПЕЧАТЬ

AA9++BGKOo9059]

РЕЖИМ? VOX

КОСМИЧЕСКАЯ ДАТА? 13.26.31

ГОТОВА

— Первый фраск, которого я когда-либо видела, был на «Блистательном Трогоне».

— НА ШХУНЕ МЕЛИССЫ МАНДЕБРЫ?

— Именно.

— А ЧТО ТЫ ДЕЛАЛА НА ШХУНЕ МЕЛИССЫ МАНДЕБРЫ, КАПИТАН?

— Я была влюблена. В боцмана Мелиссы Мандебры.

Его звали Трикарико Палинидес, и он был тонким, как шнур. У него были длинные темные волосы, уложенные вдоль одной щеки и перехваченные кольцом из черепашьего панциря. Его глаза были узкими, янтарного цвета, при определенном освещении они казались золотыми. Они казались золотыми, когда он смотрел на меня. Он подобрал меня в трущобной гостинице в Скиапарелли, то есть это он был в трущобах, не я. Он пригласил меня на борт «Блистательного Трогона», чтобы показать мне его. Он сказал.