Вернуть мужа. Стратегия и Тактика (СИ)

- Мир не только большой и прекрасный, моя дорогая, - вздыхает чем-то раздраженный Константин Витальевич. - Но и опасный, не дающий поблажек тем, кто ошибается. Настя напомнила мне тебя: нежную, добрую, доверчивую, воспитанную литературой, но совершенно не подготовленную к жизни. Сначала Михаил и Елизавета Васильевна, потом Максим позволили тебе жить в собственной сказке, в которой добро всегда побеждает зло, а отрицательные герои всегда наказаны. Поверь старому адвокату: Волк всегда сожрет Красную Шапочку и ее бабушку, договорится с охотниками, если надо, подменит свой труп с распоротым животом. Получит компенсацию от гильдии охотников за жестокое обращение с животными да еще подаст встречный иск в отношении матери Красной Шапочки за оставление ребенка в заведомо опасной ситуации и нарушение комендантского часа.

- Позволили жить? - снова не получилось подобрать свои слова.

Константин Витальевич морщится, возможно, осуждая меня за скудоумие и неумение пользоваться собственным словарем:

- Есть такое слово "социализация". Слышала? (Послушно киваю головой). Один французский журналист сказал: "Настоящая цель воспитания - научить наших детей обходиться без нас". Так вот, Настю, как и тебя, мать этому не научила. И отец приемный не научил.

- Приемный? - переспрашиваю на автомате (да что ж такое-то!).

- Юля сочинила для дочери историю красивого расставания со мной, - в голосе Константина Витальевича я теперь явственно ощущаю легкое презрение. - Рассказала дочери о благородном мужчине, принявшем ее и ребенка и воспитавшем дочь, как родную.

- Зачем? В чем логика? Если Насте ничего от вас не надо, то зачем рассказывать ей о родном, якобы, отце? Давать имена, адреса, явки, пароли? - прорывает меня от нетерпения.

- Слава богу! - кощунствует свекор. - Наконец-то передо мной жена и невестка юриста. - Между тем, я тебе это уже сказал: чтобы спасти от тюрьмы бестолкового, но крайне невезучего молодого человека. Дело там запутанное, непростое, неоднозначное. Без гарантий даже для меня.

- И мать посоветовала дочери обратиться к вам, так как не имеет возможности помочь дочери и ее жениху сама? - уточняю я.

- И это тоже, - таинственно отвечает Константин Витальевич. - Хотя, мне думается, это одна из причин и целей.

- Чьих целей? У Насти есть еще какая-то цель? - замираю я, боясь даже предположить.

- Что ты! - горько смеется свекор. - У Насти одна, но пламенная страсть - спасти этого... и выйти за него замуж. Нарожать детишек. Жить счастливо и умереть с ним в один день.

- Как и у любой нормальной женщины, наверное, - отвечаю я на его горький и не понятный мне сарказм.

- Любой? Нормальной? - акцентирует он мое внимание на двух словах. - А вы, восторженные девочки, когда-нибудь думали о том, что значит "умереть в один день"? Представляли себе, какое это "счастье" даже для уже подросшей "кучи детишек"?

- Вы утрируете, - защищаюсь я. - "Умереть в один день" - это метафора.

- Для Насти - нет, не метафора! - резко отвечает Константин Витальевич. - И для тебя - нет!

Задумываюсь на некоторое время и молчу, рассеянно разглядывая набивной рисунок на скатерти.

- Почему же Настя не сестра? Как вы это поняли? - спрашиваю я самое главное.

Константин Витальевич вздыхает, просто и коротко говорит:

- Проверил. Сразу. Решил узнать, зачем все это Юлии надо. Поэтому не сказал Максиму. Познакомил их, представил друг другу как брата и сестру. Поручил сыну дело "дочери".

- Зачем? - поражаюсь я тому, что он сейчас сказал.

- Чтобы понимать, зачем все это Юлии надо, - терпеливо повторяет Константин Витальевич, очень доходчивым тоном, словно интересуется, "далеко ли живет моя бабушка".

- Это я поняла, - отмахиваюсь я от незнакомой мне Юлии и ее скрытых мотивов. - Зачем было скрывать от Максима, что Настя не его сестра?

- Затем, что это гарантия сохранения тайны, - поражается моей недогадливости свекор. - А совершенно поразительное для меня погружение Максима в Настины проблемы - способ убедить всех, кто может наблюдать за ситуацией, что я поверил в свое отцовство. И играть не надо. Не ошибешься в выборе эмоций.

- Вы использовали Максима? - снова поражаюсь я тому, что слышу.

- Нет! - передо мной жесткий и совершенно спокойный человек с железной волей и твердым характером. - Я просто сохранил в тайне информацию, которая должна была мне помочь разобраться в этом деле. Это часть моей работы.

- Помогла? - тихо спрашиваю я, оглядываясь на Игоря. Тот сидит возле барной стойки и, исподтишка наблюдая за мной, заигрывает с двумя симпатичными девушками рядом.

- Помогла бы, если бы не ваши неожиданные для меня семейные проблемы, - говорит Константин Витальевич.

- Это ваш единственный сын, - упрекаю я, испытывая боль и сочувствие к Максиму, использованному отцом в качестве наживки. - Вы подтвердили Максиму, что Настя ваша дочь?