Вернуть мужа. Стратегия и Тактика (СИ)

Чтобы жизнь стала лучше,

она сначала должна стать хуже.

Чак Паланик "Удушье"

Она, черт побери,

до того ко мне равнодушна,

точно я ей муж.

Оскар Уайльд

Сентябрь в этом году был такой теплый и нежный, что, несмотря на то, что наступил последний и самый важный в нашей жизни школьный год, учиться не хотелось. Совсем. После уроков мы по-прежнему сидели на лавочке в парке или в "Пельменной", не желая расставаться. Только придешь домой - и все время уйдет на выполнение уроков.

С первого сентября по утрам меня начал неожиданно провожать в школу Вовка. Время после уроков целиком и полностью принадлежало Максиму, который еще в десятом классе после спектакля "Недоросль" и нашего знаменитого на всю школу поцелуя стал моей "парой". Поскольку бабушка жила далеко от школы, на дорогу с пересадкой уходил почти час. Папа категорически отказался меня возить, вынуждая жить с ним, Ритой и Мышильдой. Мне было важно остаться с бабушкой, поэтому я гордо стала пассажиркой общественного транспорта.

Первого сентября, выйдя из подъезда за час до начала занятий, я обнаружила возле своего дома Вовку. Накануне ночью приехавший от своего деда-"партизана" с Волги.

- Привет! - запрыгала я от радости, несмотря на солидный возраст в шестнадцать лет.

- Привет, Варюха! - обнял он меня. - Решил тебя проводить до школы.

- Это ж во сколько ты встал и сколько спал?! - поразилась я. Вовка жил прямо во дворе школы. Это час до меня. Потом еще час со мной обратно до школы.

- Да не спится что-то, - проворчал мой друг. - Возраст, наверное!

Как давно мы не проводили столько времени вместе! Я соскучилась по его шуткам и этому знакомому жесту, которым он взъерошивал свои светлые кудри.

Максим, который ждал меня на остановке троллейбуса, если и удивился, что я с Вовкой приехала, то никак этого не показал. Он крепко пожал Вовке руку и поцеловал меня прямо в губы прямым коротким поцелуем.

С этого дня все так и осталось: утром в любую погоду у своего подъезда я находила Вовку, после уроков мы всей нашей компанией гуляли пару часов, а домой меня провожал Максим.

У подъезда мы стеснялись целоваться. В подъезде это было немыслимо. И не потому, что это не позволял внушенный мне бабушкой и отцом этикет, а потому, что нас могла заложить отцу Ольга Викторовна. Поэтому поцелуев было раз, два - и обчелся! Кроме этого, объяснения в любви в том виде, как я себе представляла, так и не произошло. У меня в копилочке были только заветные движения его губ по траектории "Я тебя люблю".

Баба Лиза говорила, что некоторые мужчины боятся объясняться в любви.

- Боятся? - опешила я. Мы сидели на кухне в бабушкиной квартире и пили чай с пришедшим в гости Михаилом Ароновичем. Баба Лиза испекла сливочные сухари с изюмом - мое любимое лакомство. Бабушка говорила, что мой папа в детстве тоже их обожал и не променял бы на пирожные и торт. Как у нее получалось так, что сухарики были одновременно и хрустящими, и нежными. Загадка!

Михаил Аронович заерзал на стуле, а бабушка, усмехаясь каким-то своим мыслям, сказала:

- То ли боятся услышать отказ, то ли серьезного продолжения отношений, то ли не любят по-настоящему.

Старый врач хмуро посмотрел на бабу Лизу из-под опущенных бровей и потянулся за очередным сухариком.

- Не любят по-настоящему? - расстроилась я окончательно.

- Максим любит, - прошептала бабушка, осторожно погладив меня по голове и подливая свежий чай в чашку. - Этот экземпляр боится не услышать в ответ твоего признания.

- Моего? - удивить меня сильнее просто невозможно. Мне самой кажется, что моя любовь просто осязаема, ее можно не только увидеть и потрогать. Ее можно ложкой черпать, ножом резать.

- У каждого свои тараканы в голове, - мягко улыбнулась мне бабушка.

Мои тараканы приветственно помахали мне и моей бабушке всеми шестью лапками. А баба Лиза, глядя на Михаила Ароновича, добавила:

- Есть такие тараканы, которых ни тапком не пришлепнешь, ни дустом не выведешь, ни дихлофосом не вытравишь.

Михаил Аронович хмуро посмотрел сначала на нее, потом на меня, потом хотел что-то сказать. Даже рот открыл, но ничего не сказал.

- Quod erat demonstrandum, - засмеялась бабушка и позвала нас в гостиную. - Что и требовалось доказать.

- Facile omnes, cum valemus, recta consilia aegrotis damus, - ответил ей Михаил Аронович, гордо расправив плечи.

Мне, ничего не понявшей, баба Лиза на ухо прошептала перевод:

- Когда здоровы, мы легко даем советы больным.

И я все равно ничего не поняла.

Вообще латинскими афоризмами очень увлекался Вовка. За год до окончания школы выяснилось, что он все-таки будет поступать в медицинский, как и Лерка. Семейные традиции преодолели его желание стать военным моряком.

- Alea jacta est! - декламировал Вовка, обмотавшись покрывалом с моей кровати и изображая из себя древнеримского оратора, и перевел мне, рисуясь. - Жребий брошен!

Как-то недели через две после начала учебного года мы с Вовкой вышли из троллейбуса и не увидели Максима.

- У Макса аппендицит! - сообщил нам Игорь. - Ночью увезли с приступом. Зоя Львовна сказала. Ей родители звонили.