Вернуть на круги своя (СИ)

— Граф, у нас двести сорок семь патентов, в общей сложности. Из них сто семь, мои личные. — Я развел руками. — А предприятие, работающее лишь на пятидесяти двух из них, только за прошлый год принесло, в общей сложности, двенадцать миллионов рублей серебром, чистого дохода. Я не буду вас утомлять расчетами, в крайнем случае, вы можете дать указание своим советникам по экономике, пусть проверят, но государь просто занизил стоимость этих патентов, примерно в двадцать раз. Я уж молчу про то, что после продажи патентов, наши производства должны были бы сами приобретать у него лицензии, чтобы не нарушать закон. Естественно, мы отказались от такой «помощи», но… у Его величества тоже есть экономические советники и они, просчитав выгоду от приобретения, закусили удила. Я не знаю как, но в результате, на нас началось давление. И прежде всего на меня, как на самого крупного держателя патентов и владельца самого большого пая в производстве. В ход пошло все, от грязных слухов и мерзких пасквилей в газетах, до тщательно раздуваемых скандалов с мнимым банкротством, отстранение от постов и опала со ссылкой на Урал — камень, где в качестве утешения, вменили в обязанности привести в порядок бог знает когда захиревшее производство, и даже подарили в нем половинную долю, что было уже абсолютной издевкой. А потом меня попытались добить, окончательно разлучив с семьей, которая и так, довольно редко имела возможность навещать меня в ссылке. Мою жену посадили под домашний арест, очевидно, чтобы не сбежала, во время очередной фискальной проверки на наших производствах… Узнав об этом, я бежал из ссылки, примчался в Хольмград и неделю прятался в собственном доме. Узнав о моем побеге, власти решили устроить ловлю на живца и отпустили мою семью «к мужу и отцу»… а потом, взрыв дирижабля на котором моя семья должна была улететь в Каменград, и меня, контуженного, вместе с дворецким, не пожелавшим оставить своего работодателя в трудный час, везут в застенки Особой канцелярии. Думаете, было проведено какое — то расследование причин взрыва дирижабля, в котором, по логике, просто нечему взрываться? Ни черта подобного. Вместо этого, глава Особой канцелярии передает меня в руки Зарубежной стражи, давно и прочно невзлюбившей вашего покорного слугу, и сообщает, что до вечера я не доживу. Меня просто удавят по дороге… вместе с дворецким. И куда мне было деваться? Только бежать.

— Ох, князь… — Бернсторф вздохнул. — Я даже не знаю, что сказать… Жуткая история. Но, в ней есть и часть вашей вины.

— О да, мне вообще не следовало затевать всю эту историю с производством. — Я горько усмехнулся.

— Почему же? — Спокойно возразил посол. — Прогресс, это замечательно. Но я имею в виду, что не затей вы нового завода в Нордвик Дан, может и не разозлили бы вашего государя. Он — то, наверняка, посчитал такой шаг за предательство.

— Это не было предательством. — Покачал я головой. — Я изначально предложил государю выкупить патенты по реальной стоимости, либо, передать их ему в собственность, за десять процентов от последующей выручки с лицензий. Он отказался. Тогда я предупредил Его величество, что способ обезопасить своих друзей и… близких, в этом случае я вижу только в одном. Из — за запрета на продажу патентов, который я не могу переступить, я вложу в иностранную компанию генеральные лицензии и построю завод. Это снимет напряжение, и позволит нам не бояться выстрела в спину, как это было с Попандопуло. Запретить мне этого государь не мог, при всем своем желании. Уже изданный закон об ограничении отчуждения патентов за рубеж, в этом случае был неприменим, а дополнение к нему, даже в виде указа, он издать просто не успел бы. То есть, генеральные лицензии оказались бы вложены в качестве пая в иностранную компанию, еще до выхода подобного изменения, а закон обратной силы не имеет.

— Как говорят на Руси, куда ни кинь, всюду клин. — Протянул посол. — Знаете, князь, если в начале нашей встречи, я был убежден, что вы можете быть просто агентом влияния и еще одним камнем преткновения в спорах меж на… Нордвик Дан и Русью, то после вашего рассказа… хм. Не знаю, не знаю. До нас, конечно, доходили слухи о связанных с вами событиях в Хольмграде, но я и представить себе не мог, что все это может быть настолько серьезно.

— А вы, должно быть, думали, что я бестолковый вертопрах неудачник, промотавший великолепное дело… — Я нервно фыркнул и посмурнел. — Что ж, вполне возможно, что так оно и есть… и может быть, если бы не мои дурные затеи, семья сейчас была бы со мной… Попандопуло не был бы вынужден второй год ходить с тростью… И я мог бы спокойно смотреть в глаза отцу и брату моей жены…

— Князь, вы несправедливы к себе. Этот мир жесток, да, но не стоит взваливать на себя всю вину за жадность и беспринципность царящую в нем. — Отеческим тоном принялся успокаивать меня посол, и даже подсунул свои пилюли. — Вот, примите, Виталий Родионович, полегчает.

— Благодарю, граф. — Пилюли отправились под язык, и через несколько секунд я почувствовал, что действительно расслабляюсь. Хорошая штука…