Вернуть на круги своя (СИ)

А, ведь этих смертей можно было бы избежать… Впрочем, как и многих других, но уже не связанных с попыткой французских «деловаров» заполучить в свое распоряжение патенты для новых производств. Те, произошли из — за грандиозной аферы, блестяще провернутой Телепневым и Рейн — Виленским, довольно быстро сообразивших, как можно использовать попавший им в руки козырь в виде странного, но вполне вменяемого человека, чья кровь столь похожа на, казалось, давно утерянную кровь печально знаменитых князей Старицких.

Собственно, тогда, двадцать лет тому назад, и началась эта долгая и, черт побери, красивая интрига русского стола, со становлением нового князя Старицкого, его стремительным, по здешним меркам, взлетом и старательно раздуваемой известностью…

После истории с морским круизом, Телепнев и Рейн — Виленский ввели — таки меня в курс дела… правда, выбора не оставили, но за то Телепнев уже расплатился своей битой физиономией.

А затем, в рамках той же интриги, было не менее громкое, оглушительное падение, апофеозом которого, стала моя «эмиграция» и последовавшее за ней приглашение данами, «в гости». Естественно, никакие французы здесь не учитывались, и их фигуры были сметены с доски, можно сказать, одним ударом.

Ничуть не сомневаюсь, что господа из Нордивк Дан также рассчитывали прикормить опального князя, правда, цели у них были совсем иные. Договор об аренде Зееланда, вотчины Старицких, им как кость в горле был, а тут, такая возможность окончательно прибрать к рукам остров, закупоривающий выход из Варяжского моря… но, Государь успел первым. Он, вообще, как незабвенный Кристобаль Хозевич Хунта, любит успевать первым. Вот, пусть теперь и возится с новой территорией Руси.

Улыбнувшись при мысли, что этот чертов остров больше не имеет ко мне ни малейшего отношения, я облегченно вздохнул. Со времен нашего лихого наскока на Зееланд прошло уже шесть лет, и два года минуло с того момента, как Государь удовлетворил прошение о включении Зееланда в состав Руси, а я все еще никак не могу поверить, что этот геморрой остался позади… Сколько копий было сломано в сражении с упертыми бургомистрами, членами Законодательного Совета, сколько уговоров и сладких речей… Иногда, мне казалось, что здесь не поможет даже ощутимый перевес уездных голов — выходцев из Руси… Конечно, это было не так и, вздумай мы обойтись решением большинства, я все равно подал бы прошение, и Зееланд перешел бы под руку Государя, но… Важно, очень важно было проделать все так, чтобы решение это было одобрено Законодательным советом и Основой Ландтага, единогласно, чтобы не было ни единого намека на то, что не весь остров просится под крыло Руси, и следующие выборные и подумать не могли развернуть оглобли в обратную сторону. Справились, уговорили… И вот, уже два года я наслаждаюсь своей свободой от княжеской власти… и чертова барона Рунге, за четыре года моего правления умудрившегося напрочь вынести мне мозг своими протокольными штучками.

Мои размышления и воспоминания прервала остановка автомобиля. Как оказалось, мы уже проехали мимо ворот Детинца, и привезший меня роскошный 'Консул' остановился у небольшого крыльца с шатровой крышей, прилепившегося прямо к кремлевской стене. Широкоплечий атаманец распахнул дверь авто и я вышел на широкие ступени, ведущие к тяжелым и низким дверям, под охраной еще двух казаков. Кто — то скажет, что я и сам мог бы открыть дверь, но сей протокольный момент, в отличие от многих традиционных «реверансов» является частью системы безопасности, так что, проще подождать, пока охранник изобразит швейцара у дорогого отеля или ресторана, чем выпрыгнуть из машины самому, а потом долго подсчитывать дырки в собственном теле, проклиная тот день, когда на вооружение русской армии поступили скорострельные карабины, пули из которых выстреливаются таким же конструктом, что удерживает в воздухе новомодные летательные аппараты, развивающие просто — таки сумасшедшие скорости…

— Ваше сиятельство, следуйте за мной. — Подскочивший ко мне в холле, слуга предупредительно принял у меня трость и пальто со шляпой, в которую я закинул перчатки и, не глядя, протянул руку с вещами куда — то в сторону. Тут же возникший рядом слуга чином пониже, забрал у проводника мои вещи и так же незаметно исчез. А мы двинулись в сторону широкой лестницы, ведущей на второй этаж.

— Его сиятельство, князь Старицкий, к Государю. — Провозгласил слуга, едва мы оказались в приемной личного кабинета Ингваря Святославича. Референт за огромным, но девственно чистым столом, кивнул и, поднявшись, отвесил короткий поклон.

— Доброго дня, Виталий Родионович. Я доложу о вашем приходе Его Величеству. — Прошелестел он, и скрылся за массивной, украшенной затейливой резьбой, дверью, отделяющей кабинет от приемной.

— Государь вас ждет. — Заявил референт, спустя минуту вернувшись в приемную.