Вернуть себе клыки

– Эх, такое дело испортили… – тяжело вздыхает мужик с татуировкой Высшего Мага. – А теперь еще инструмент испортился…

– А что так? – спрашиваю для проформы. Честно говоря, мне плевать на проблемы заключенных. Но появление серьезного волшебника из наивысшей колдовской касты в тюрьме – явление неординарное.

– Надо было одну штуку спереть, – еще более грустно поясняет колдун. – Вот я и сделал этого… – кивает в сторону куроборотней, – демона полностью невидимым. А этот придурок на тот момент никак не мог с полом определиться. Кого мне любить, говорил? Мол, не знает, кто ему больше нравится – девочки или парни. Молодой демоненок – огненные ветры в голове рогатой, что поделать… В общем, пробрался он в ГосуХраМ, стянул необходимый артефакт и возвращался. И тут какой-то фамильный демон дернул его поцеловать охранника. В общем, поймали дурака, избили. А потом и за мной пришли, как соучастника загребли. Под пытками этот засранец все рассказал. Они ведь, нетрадемоналы, лица нетрадиционной демонской ориентации, ужас как боли не выносят…

– Соболезную, – бормочу под нос. – Надо было кого-нибудь гетеродемонального брать – безотказный вариант.

– А если бы охранники были женщинами? – предполагает Эквитей.

Вся камера погружается в раздумья. Заключенные любят подумать, построить гипотезы. В тюрьме заниматься больше нечем.

– А ведь я тебя знаю, – говорит вдруг какой-то вампир.

Заключенный поворачивает ко мне вытянутое бледное лицо. Над нижней губой топорщатся желтые клыки. По левому зубу стекает мутная градина слюны.

– Зато я тебя не знаю, – грубо обрываю его. – Сидишь себе – сиди. И не мешай другим сидеть.

– Это не ты Дашаушелию арестовал? – угрожающе спрашивает вампир. – Очень рожа знакомая.

– Нет, не я, – украдкой показываю парню кулак с оттопыренным средним пальцем. На пальце удлиняется коготь. Мол, еще одно слово, и раздеру тебя, как профессиональный критик – бульварный роман.

Кровосос благоразумно затыкается. Но зерно недоверия уже брошено в землю. И оно, будь неладное, пускает густые побеги.

– А ну-ка поподробнее, – требует смотрящий. – Тут некоторых обвиняют в связях с полицией.

Передо мной появляется призрачный фантом убиенного крысоборотня. Мне кажется, что он вылезает из-под нар и тянется к моему горлу посиневшими пальцами.

– Меня кто-нибудь обвиняет? – добавляю к голосу хищный рык.

Вампир отрицательно мотает головой. И кто тебя, идиотину, тащил за черный язык?

– Я обвиняю, – пищит кто-то с крайней скамьи у окна.

Поворачиваюсь и вижу тощего уткоборотя. На противной роже у него искрится удовольствие. Улыбочка настолько гадкая, что ею можно вызывать рвотные рефлексы.

– Хорошенько подумай, – говорю ему, – а потом еще раз повтори. У тебя ведь на харе написано, что ты – подсадной.

– Он действительно подсадная утка, – сообщает старик. – Но после некоторого времени избиений и тюремных нравоучений, этот доблестный муж перешел на сторону заключенных. Он больше не стучит, аки дятел-переросток, тюремной охранке. Ведь правда?

Утка преданно кивает и смотрит на меня недобрым прищуром. Затем открывает свой поганый рот и пищит во всеуслышание.

– Это хват-майор Андреиласкасс харр Зубарев, начальник Департамента по Отлову Лидеров Организованной Геройской Преступности и Отбившихся от Рядовой Общественности Героев. Та еще сволочь!

Вопреки моим слабым надеждам, что в зоне не уважают героев, заключенные оживляются. Еще бы, ведь нечасто в камеру сажают настоящего полицейского. Пусть он даже не занимается отловом преступников, а кардинально наоборот. Раз ты одет в форму, то дорога в камере для тебя одна.

– Смерть ему! – вопят десятки голосов.

Тощая лысая братия кидается в атаку. Эквитей рывком встает, но тут же падает обратно на нары. На него наваливается целая куча заключенных.

Я прижимаюсь спиной к стене и пытаюсь отбиться. Сперва мне удается одновременно уложить парочку вурдалаков. Следом за ними, кажется с пробитым черепом (угораздило удариться о край скамьи), валится подсадной уткоборотень. Дальше дело складывается не наилучшим образом.

Какой-то вампир заезжает мне пяткой в живот. Хриплю и наклоняюсь как раз в момент, когда над головой пролетает остро заточенная оловянная ложка. Это смотрящий так старается. Не удивлюсь, если кровь бедняги крысоборотня – на его когтях.

Слева на меня сыплются удары коротышки-гремлина. Справа получаю хлесткий удар по уху от некроманта. На спину мне выпрыгивает один из куроборотней. Он истошно орет и пытается оторвать мне скальп.

Эквитей с трудом поднимается. Его оставили в покое: кто его знает, ведь полицейский-то – я. И это дает королю возможность слегка помочь мне в драке.

Нечеловеческим усилием правитель Преогара выдирает нары из стены. И обрушивает на головы заключенных. Раздаются утробные вопли, зеки выплевывают выбитые зубы. Некоторые разворачиваются к монарху. Тот вовсю орудует тяжелой скамьей, не позволяя преступникам приблизиться и войти в рукопашное сражение.