Вернуть себя

Пальцы Северуса погрузились в мягкие волосы, сжимая, цепляясь за них, потому что он наконец позволил страсти взять над собой верх, потому что горячий, влажный рот Ремуса сводил его с ума.

Еще один поцелуй, и на сей раз уже рот Северуса исследовал кожу оборотня. Рубашка Рема неслышно упорхнула на пол. Путаясь, больше мешая друг другу, чем помогая, они избавились от брюк. Каждый яростно стремился подчинить себе партнера. Тела обоих поблескивали в свете пламени камина от выступившего пота. Зубы оставляли отметины на коже груди и шеях. Выгибаясь и теряя равновесие, не в силах оторваться друг от друга, полностью утратив контроль, они не знали, кто из них станет первым, кто покориться и отдастся на волю другого… Ремус с хриплым стоном сдался, когда пальцы Северуса скользнули в его глубину. Он никогда не испытывал ничего подобного, ноги его подогнулись, не в силах держать тело. Сириус никогда не был так несдержан и агрессивен, никогда не заставлял его кровь гореть и бурлить. Все, что было между ними, было окрашено нежностью. Сириус всегда подчинялся и уступал ему, но сейчас… Это борьба, эта страсть и жар… Он потерялся в ощущениях.

Северус опустился за ним на пол у камина. Обнаженные тела извивались, сливаясь, вступая в борьбу, покоряясь… И Ремус вскрикнул, когда его ноги были разведены в стороны, и Северус вошел в него одним быстрым, болезненным толчком. Но эта боль была старой знакомой, долгожданной, радостной и прекрасной. Он выгнулся навстречу, безмолвно моля о большем. И Северус ответил.

Они двигались вместе; изголодавшиеся, стосковавшиеся, нуждающиеся в чужом тепле. Северус склонился над лежащим под ним человеком, обвивающим его бедра, цепляющимся за него, шепчущем его имя. Он пробовал на вкус душу Волка, его магию; он слизывал языком его слезы и глотал крики. Ремус отдавал себя, ликуя от нескрываемого растущего голода Северуса, от его требовательности и жадности, когда все, чего он ждал от этого человека, это отвращения. Чувствуя приближения оргазма, он громко застонал, от сводящего с ума удовольствия.

Мир взорвался, и оба, ослепленные и оглушенные, хрипло закричали, выгибаясь и двигаясь, пока судороги не стихли. Задыхаясь, они рухнули рядом друг с другом. Золотые глаза Ремуса пылали за полуопущенными ресницами. А на Северуса навалилась такая усталость, что у него не осталось сил даже открыть глаза.

Запах их разгоряченных тел наполнил комнату. От камина, озаряющего комнату неярким светом, эхом отражался треск догорающих поленьев. Было тепло, и уютно, и не хотелось шевелиться. Ремус широко улыбнулся, когда услышал, что дыхание его возлюбленного стало ровным и глубоким. Осторожно погладив влажную кожу и приласкав шелковистые, пропахшие зельями пряди, он склонился над Северусом. Нежный поцелуй не разбудил спящего, и Ремус хихикнул, поднимая любовника на руки и крепко прижимая к себе.

Потом он осторожно отнес его в спальню, уложил на кровать и, с удовлетворенным вздохом, клубочком свернулся рядом с ним.

Глава 18.

Северус проснулся первым. И сразу же почувствовал тепло тела, прижимающегося к нему. Под закрытыми веками вспыхнули воспоминания об ушедшей ночи. Он ожидал шока, сожаления или ужаса. Но ничего этого не было. Лишь ощущение невероятного покоя. Умиротворенности и удивительной силы.

Ловко соскользнув с кровати, Снейп тихо оделся и повернулся к оборотню. И почувствовал укол жалости, наблюдая, как худое, изможденное тело спящего мужчины вжимается в нагретое Северусом место в поисках исчезнувшего источника тепла.

Снейп резко тряхнул головой, заставляя волосы упасть вперед и скрыть лицо, перед тем как выйти из комнаты. Он подумает об этом позже. Сначала надо проверить мальчиков.

* * *

Гарри лежал на спине с закрытыми глазами, под плотно сомкнутыми веками медленно проходили чередой картины возвращенных воспоминаний. На второй половине кровати неподвижно лежал Драко, и Гарри подумал, спит ли тот или просто ждет его реакции, чтобы сделать первое движение. Минуты шли, и Гарри решил, что готов предстать перед миром. Он медленно открыл глаза.

Драко не спал: он внимательно наблюдал за ним, в глазах – опасение и смирение.

– Рей… – Гарри с искренне и тепло улыбнулся. – Я помню. Я не ненавижу тебя.

Светлые глаза заполнились слезами, и Драко, обессилено уткнувшись носом в плечо друга, тихо расплакался.

Гарри крепко его обнял. Честно говоря, было совсем нетрудно все еще любить своего лучшего друга. Этот одиннадцатилетний мальчик не был тем прошлым, чужим Драко Малфоем. Правда, кое-какие вопросы о его политических воззрениях у Гарри были.

Но ведь и он сам перестал быть тем Гарри, которого сегодня вспомнил. Они с тем, прежним Гарри, были очень непохожи.