Вернуть себя

– Я знаю, как считал и что делал, – огрызнулся Северус и дернулся, когда эти слова заставили вздрогнуть Гарри. Его голос смягчился. – Я не на тебя сержусь, а на себя. Я был слепым дураком. И сожалею, Гарри. Знаю, что ты не такой, каким я считал тебя. Никогда таким не был… Жаль, что никто не рассказывал мне, как ты жил. Это, конечно, не многое бы изменило, но… Я, возможно, смог бы помочь тебе.

Гарри кивнул.

– Сейчас я понимаю, что нужно было рассказать, что со мной там происходило. Я все еще не хочу, чтобы кто-либо об этом узнал, но понимаю, что было необходимо с кем-нибудь поделиться. Потому что я действительно нуждался в помощи. И ты помог мне, когда никто другой бы не справился. Я рад, что ты мой отец.

Северус качнулся, будто от удара. Темные глаза на доли секунды расширились, прежде чем он смог вернуть контроль над выражением собственного лица и надеть маску умеренного удивления. Драко что-то прошептал Гарри на ухо, и мальчик рассмеялся, несмотря на слезы, блестевшие в его глазах, потом преодолел расстояние, разделявшее их, и обнял своего учителя. Северус с отчаянием ответил на объятие.

Драко и Ремус улыбались.

Они долго так сидели: Гарри между отцом и Драко, и Ремус у их ног.

* * *

– Мальчики легли? – спросил Ремус, когда зельевар вернулся в гостиную.

– Да, – ровно ответил Северус, опуская голову, чтобы скрыть лицо. Он неуверенно потоптался в дверном проеме, не зная, стоит ли обсуждать то, что случилось ночью, или сразу отправляться спать.

Оборотень принял решение за него.

Он налил в стакан бренди и предложил Снейпу янтарную жидкость с мягкой улыбкой. Северус заставил себя пересечь комнату и принять стакан.

– Как ты себя чувствуешь? – спокойно спросил Люпин, когда зельевар пригубил напиток. Северус вздохнул и принялся изучать огонь в камине, опустившись на диван с левой стороны от своего… любовника.

– Все могло оказаться намного хуже, учитывая, что раньше между нами не было понимания. Я очень рад, что Драко полностью принят. Не думаю, что он смог бы перенести, если бы его отвергли.

– Понадобится время, чтобы все понять, простить и принять, – согласился Ремус. – Гарри только ребенок, но его умение любить осталось неизменным. И потребность в тебе не уменьшилась.

Северус молчал. Слишком противоречивы и запутаны были чувства, слишком тяжелы мысли. Он ощутил радость и облегчение, когда Гарри сказал, что все еще хочет, чтобы Северус был его опекуном. С другой стороны, он знал, что ребенок пострадал из-за него, и не мог обещать, что никогда больше не причинит ему боль. Мальчик заслуживал большего, особенно учитывая весь тот ужас, что он пережил.

– Пойдем, – предложил Ремус, делая несколько шагов по направлению к спальне.

Северус заворожено наблюдал, как тот двигается.

Свет камина ласкал смуглую кожу; стройное, худощавое тело перемещалось ловко и изящно, выдавая скрытую силу, и Снейп почувствовал легкое возбуждение, скользнув взглядом по блестящим каштановым волосам: неяркий свет скрыл седину, перекрасив ее в золото.

Рот обещал покой и защиту; а глаза медленно затопило жидкое пламя, когда оборотень пристально взглянул на Снейпа, словно давая клятву, что он будет любим.

Снейп резко отвернулся, напряженно сжимая стакан.

– Северус? – хрипло произнес Ремус.

Мастер Зелий закрыл глаза.

– Вчера… все случилось неожиданно. Это не может… повториться…

– Зачем ты это делаешь? – руки оборотня опустились на бедра Северуса и притянули мужчину ближе. Тот не сопротивлялся, но оставался напряженным, словно сжатая пружина. – Почему не хочешь сам себя отпустить? Это бессмысленно, и ты это знаешь. – Он наклонился так близко, что его шепот теплым поцелуем коснулся уха зельевара: – Невозможно не желать тебя, особенно сейчас, когда я знаю, что ты можешь мне дать. Ты красив, мой Северус. Я хочу тебя. Я нуждаюсь в тебе. Я так устал от одиночества.

– Я ничего не предлагаю и ничего не могу дать! – зло огрызнулся Снейп; голос был холоден, глаза зажмурены. – А как же твоя псина, а? Ты забыл о нем, Волк? Я должен довериться кому-то, кто так легко предает?

Ремус отпрянул, как будто его ударили. Резко развернувшись, он отошел к двери. Из его груди вырвалось рычание, и он обхватил себя за плечи, словно пытаясь удержать внутри неудержимо растущий гнев, призывавший наброситься на обидчика. Близилось полнолуние, волк в нем становился все сильнее, и Ремусу потребовалась вся сила воли, чтобы не накинуться на упрямца перед ним, заставляя покориться, уступить.

Вместо этого он заставил себя поступать и думать как человек, заставил себя говорить.

– Сириус… Сириус и я были друзьями – и партнерами. Внутренне искалеченные, мы искали исцеления душевных травм и покоя в объятиях друг друга. Он не любил меня как… как любят возлюбленных. И моя любовь к нему не была таковой. Хотя какое-то время я в это искренне верил…

– Нет, – Северус повернулся и угрожающе прищурился. Его пальцы сжались в кулак. – Не смей это произносить!

Ремус улыбнулся, но улыбка не была доброй или нежной. Северусу улыбался Волк, и золото полностью затопило его глаза.