Вернуть вчера

Я выбежал из круга, ухватился за колесо и изо всех сил попытался повернуть в чуть подальше против часовой стрелки. На этот раз, именно в этот последний раз, все воспоминания остались со мной, а вместе с ними и память о том, как погибла Элспет. Я знал, что делать, чтобы разорвать этот замкнутый круг. Я должен вернуться в прошлое, предшествующее моей первой ночи с Илоной; мне не нужно связываться с ней. И что потом? А потом я стану действовать наугад, неизменно памятуя о необходимости спасти Элспет.

Но несмотря на все мои усилия колесо не сдвинулось ни на миллиметр. Мои ноги в громоздких сапогах скользили по пыли, засыпающей пол отсека. Перчатки соскользнули с металлического обода, и именно в этот момент, колесо вдруг завертелось само по себе, но по часовой стрелке.

С трудом поднявшись на ноги, я бросился обратно в круг, и в тот же момент Фергюс нажал выключатель. Охваченный отчаянием, я подумал о том, что случится, если меня ненароком занесет прямиком в будущее. Хотя какое будущее может ожидать человека, погребенного вместе с обломками чужой лаборатории под многокилометровой толщей океана пыли?

Глава 26

Цикл оказался лишь слегка нарушен, но замкнутый круг не был разорван. Перемещение во времени было возможно лишь на отрезке в пределах двух точек перемещения. Однако, сохранить память о будущем мне все же удалось.

Я снова был в отсеке управления вместе с Фергюсом и Элспет, наблюдая за пустынной линией горизонта, за которой только что скрылись ярко-красные сани почтовой службы.

— Ну тогда просто возьми да и разорви этот замкнутый круг, — сказал я.

Он горько усмехнулся.

— Если бы это было так просто.

— А помнишь, что тебе сказал Малетер? — спросил я. — Насчет того, что ты слабак и тебе никогда не нарушить цикл… — я поднял руку, предупреждая его гневную отповедь. — Ну ладно, ладно, ты не слабак. Но есть ли у тебя желание сделать это? И достаточно ли оно сильно? В глубине души ты знаешь, что этот цикл дает тебе все, что только можно пожелать — деньги и неограниченную свободу в проведении исследований. Это своего рода бессмертие. Сильная любовь или сильная ненависть может вывести эту систему из равновесия. (К примеру, Малетер одержим просто-таки маниакальной ненавистью.) Так будь же честен хотя бы с самим собой, Фергюс. А тебе хоть раз в жизни доводилось кого-то так же сильно любить или ненавидеть? Ты души не чаешь в своей дочери, и всякий раз спасаешь ее от той катастрофы, что когда-то произошла на земной Луне. И каждый раз ты уговариваешь меня вырваться из цикла, ради того, чтобы спасти ее от мучительной смерти, уготованной ей здесь. Но вот любил ли ты так же сильно свою жену?

В какой-то момент мне показалось, что он готов наброситься на меня с кулаками, и затем вспомнил, что ничего такого не случится. Он опустил руку, и на его лице появилась вымученная, кривая ухмылка.

— Ты прав, Петерсен. Сказать по совести, я терпеть не мог эту стерву. Знал, что она изменяет мне. И поэтому в ту ночь она заслуживала смерти.

— Отец! — изумленно воскликнула Эспет.

Но тут из динамика радиопередатчика раздался надсадный голос Малетера.

— Малетер вызывает Фергюса. Малетер вызывает Фергюса. Фергюс, ответь. Прием.

Старик схватил микрофон.

— Что тебе нужно?

— Мне нужен ты, Фергюс. И твой агрегат.

— Мой ответ ты уже знаешь.

— Тогда выгляни в окно, старый пень, — захохотал голос в динамике.

Отец и дочь бросились к окну, я же остался на месте и, дотянувшись до радиопередатчика, выключил его; микрофон у этой штуки был слишком чувствительный, это я запомнил хорошо.

— Элспет, — приказал я. — Быстро неси скафандры. Мы уходим отсюда.

Взглянув в окно я увидел, как неподалеку от купола стремительно поднимаются ввысь сразу несколько фонтанов пыли, застывших на какое-то мгновение на фоне темного неба и затем медленно оседающих обратно, образуя на поверхности миниатюрные кратеры, от которых уже буквально через несколько мгновений не осталось и следа.

— Первый залп, — констатировал я. — Элспет, поспеши со скафандрами.

В то время, как девушка бросилась к двери, Фергюс нажал кнопку, и откуда-то снизу выполз огромный металлический щит, закрывший собой окно. И тут прогремел второй залп. Его мы не видели, а лишь почувствовали. Купол вдруг содрогнулся и закачался, словно корабль, попавший в шторм. Из отсеков, в которых содержались животные, раздалась какофония душераздирающих воплей и грозного рычания.

— Думаю, пора нам отсюда сматываться, — сказал я.

— Покидать лабораторию нам нельзя, — устало проговорил Фергюс. — По крайней мере, не сейчас. Не на этом этапе, когда наше время уже почти вышло. Мы все привязаны к машине.