Вернуться, чтобы уйти

— Вот как — исключено. Да еще совершенно.

— Слушайте, она что, ваша родственница? — уже несколько раздраженно спросил Елозин.

— Кто?

— Эта погибшая женщина.

— Нет. Но, все равно виновные должны понести наказание. Иначе, мы превратимся в средневековую Японию, где самурай мог испытать новый меч на любом простолюдине, не боясь последствий. Это так и называлось — цудзи-гири, буквально «убийство на перекрестке дорог». Похоже, правда? Но и там этот милый обычай запретили, считая бесчеловечным. А у нас, похоже, новые самураи объявились. Орудуют, правда, не мечами, а джипами.

Елозин вскочил, нервно прошелся по комнате. Видимо, начинал терять терпение.

— О господи! Черт с ними, с этими самураями!.. Послушайте, эта старая уже женщина, которая погибла, прожила жалкую, ничтожную, бедную жизнь. Ее сын — тупая шпана. У него нет ничего святого и ничего впереди. Ее дочь — некрасивое, забитое существо, мать-одиночка, которая мучается с больным сыном… Им предложат какие-то деньги, которые им даже не снились, и они снимут все претензии. С радостью заключат мировое соглашение! Они будут просто счастливы! Для них смерть матери — удача, которая вдруг подвернулась им впервые в жизни.

— Смерть матери — удача? — уточнил Корсавин.

— Вот именно, — жестко подтвердил Елозин. — Освободилась жилплощать в их убогой квартире, у них могут появиться какие-то деньги… Впервые в жизни! Вам-то чего нужно? Хотите, чтобы вам тоже заплатили? Назовите сумму. Только держите себя в руках и будьте благоразумны.

— Я стараюсь.

— В смысле? — подозрительно осведомился Елозин.

Корсавин засмеялся.

— Стараюсь держать себя в руках. Знаете, Сергей Авдеевич, есть такая очень важная для жизни штука — самоуважение. Без него человек хиреет, превращается в дерьмо. А вы пришли ко мне и предлагаете засунуть его в задницу и походить перед вами на задних лапах.

Елозин какое-то время усваивал услышанное, потом взял свой замечательный портфель, набитый важными бумагами.

— Понятно. Ну что ж… Только вы должны понимать, что штука эта ваша должна быть еще и полезная для жизни…

— Она не полезная, она — необходимая, — мягко поправил его Корсавин.

— Пусть так. Только она очень дорого обходится, — поднял указательный палец Елозин. — А в некоторых случаях — чрезмерно дорого. В общем — не всем по карману. И не каждый может себе эту роскошь позволить. Имейте это в виду. Вот моя визитка. Если придут в голову иные мысли — звоните…

И вот теперь дочь убитой женщины сидела перед ним и объясняла, что, по сути, смерть матери для нее единственная надежда спасти сына… Ведь получается именно так. И есть ли у него право осуждать ее. Понятно, конечно, что женщину прислал Елозин, да и к тому же явно подготовил к разговору — втолковал, что нужно говорить, что может на Корсавина подействовать…

Но что с того? Что это меняло? И, вообще, он теперь не юрист, чтобы думать только о торжестве закона…

Вечером Корсавин позвонил Елозину и сказал, что ему все равно, как они будут решать вопросы. Вот только менять свои показания он к безбровому пузанчику-следователю не пойдет, обойдется этот тип и без него.

— И не надо, — понимающе подхватил Елозин. — Пусть сам поработает…

— И еще, — добавил Корсавин, — я обязательно поинтересуюсь, были ли выполнены обещания, данные семье.

— Да все уже делается, Валерий Георгиевич! Я был уверен, что вы человек разумный. Вы не представляете себе, как помогли этой бедной женщине… Вы ее с сыном просто спасли! Именно спасли, можете не сомневаться…

Слушать этот треп было невозможно, и Корсавин просто оборвал разговор.

А где-то через месяц Корсавин случайно столкнулся с адвокатом Елозиным на дне рождения у приятеля времен службы в прокуратуре.

— Ну, как ваш клиент? — спросил потому, что больше спрашивать было не о чем. — Надеюсь, блюдет государственные интересы?

— А вы что, не в курсе? — удивился Елозин.

— В курсе чего?

— Три дня назад в Ницце его дочь врезалась на «Порше» в дерево. Гнала, как сумасшедшая… Ну как в прошлый раз, помните?

— Значит, в Ницце…

— Да, у судьбы длинные руки… Отец увез ее из Москвы, чтобы она переждала ту историю… с женщиной… Сейчас она в коме, шансов никаких… В лучшем случае превратится в овощ…

Елозин прищурился:

— Хотите скажу, о чем вы думаете?

Корсавин покачал головой.

— А думаете вы о том, что если бы ту историю не замяли и барышня поимела хорошую встряску, то сегодня она была бы жива… Я прав?

Корсавин пожал плечами.

— Прав. Да не будьте вы таким законником, жизнь богаче и грубее…

— Зачем вы мне это говорите? Неужто чувствуете себя виноватым? Решили поделиться?

— Я? Виноватым?

Елозин смотрел на Корсавина с искренним удивлением.

2011 г.

Глава III Genus non peru Род не пропадает…

Как-то в восьмидесятых годах прошлого столетия выбрался я на Дон — родину своих предков. Там, на рыбалке познакомился со старым казаком. За рыбной ловлей о многом мы тогда с ним переговорили, многое ему вспомнилось.