Вернуться домой

В свои 15 лет Таня Бреннер весила, наверное, центнер. Притом она была еще и невысока ростом, так что фигура ее напоминала увесистый колобок из теста. Как говорится, метр на метр. Девочка брела по школьному двору с выражением обреченности и отвращения к миру на полном лице. Судя по всему, это выражение было для нее постоянным — не то, чтобы у нее вот прямо сейчас было плохое настроение.

Я подошел к Тане.

— Привет! Ты ведь — Таня Бреннер? Я частный детектив, занимаюсь расследованием по делу твоей подруги, Лауры.

Лунообразное лицо оживилось, карие глазки остро взглянули на меня.

— Поможешь мне немного?

В кафе-мороженом напротив, у итальянцев, я взял себе капуччино, а Тане — молочный коктейль страциателла. Девочка пила через соломинку, шумно втягивая жидкость, временами пухлыми пальцами отодвигая со лба жидкую челку. На вопросы она отвечала коротко, стесненно. Да, Лаура училась с ней в одном классе. Иногда ходили вместе домой. Нет, она ничего не знает о том, с кем Лаура общалась в последнее время. Да, Лаура знает русский язык и даже хорошо читает и пишет по-русски. Нет, насколько ей известно, у Лауры нет русских друзей. И вообще их в гимназии почти нет. Они все живут на Шварценберге, знаете? И там в основном учатся в гауптшуле. У них там все время драки. Хотя в восьмом классе есть русская девочка, но Лаура с ней не общалась.

— Я слышал, у Лауры были плохие отношения с ребятами в классе? — осторожно спросил я. Небольшие бурые глазки Тани остро блеснули на меня.

— Она была самая нормальная в нашем классе! Вам наверняка про нее наговорили гадостей, я знаю. Это все вранье. Она была самая нормальная.

Таня помедлила.

— Вы же видите, какая я. Толстая. Никого не интересует, что ты читаешь, о чем думаешь, что ты за человек. Все видят только это, и... я для них не существую. Я никто. А для Лауры — ей было все равно, толстый ты или нет. Она... она защищала меня. Она из-за меня один раз подралась.

Я кивнул.

— Вы дружили с Лаурой?

— Трудно сказать... наверное, нельзя сказать — дружили. Кто же будет со мной дружить... Но и с ней тоже. Понимаете, все видят, что она — другая. Не как все. А они... они не терпят, если кто-то от них отличается. Вот я, например, толстая, и за это они меня ненавидят. Казалось бы, какая им разница? Не понимаю.

— А чем отличалась Лаура? Почему она была другая?

— Потому что она очень умная, — спокойно сказала Таня, — и потому, что дома... вы наверное думаете, у нее такая семья. А на самом деле дома ей было очень плохо. Вы только не рассказывайте фрау Шефер, что я... ладно?

— Не беспокойтесь. Но мне в самом деле показалось, что у них приличная семья. Ее мать ведь работает в службе по делам молодежи. Педагог.

— Она ее вообще никуда не выпускала, — сообщила Таня, — ей ничего было нельзя. Вечером выйти куда-то. С классом если куда-то идем. Она даже в поездки с классом ее не отпускала. Ей никогда нельзя было гулять. И дружить... мы один раз пришли к ней домой, так фрау Шефер мне сказала, что не хочет, чтобы я к ним приходила, и вообще потом запретила Лауре со мной дружить. Даже не знаю, почему. Мой папа адвокат, у нас нормальная семья... я учусь хорошо. Я думаю, что фрау Шефер сама какая-то очень странная. Она запирала Лауру в комнате и забирала все книги. Это у них было такое наказание. Вообще все книги забирала. А в интернет Лауре никогда было нельзя. Фрау Шефер сказала, что детям вредно ходить в интернет. А ее сын уже ходит!

...Я уже прошерстил, конечно, на всякий случай фейсбук и "спик мих" на предмет дневников и следов, оставленных там Лаурой — какой же подросток сейчас не имеет собственного аккаунта в фейсбуке! Но никаких следов Лауры в интернете не было.

— И у нее не было мобильника. Вообще не было, понимаете?! Это тоже вредно.

Я представил себе роль, которую играет мобильник в жизни современного подростка. Это практически дополнительная необходимая часть тела... Действительно.

— Значит, в интернете она никогда не бывала.

— Вообще никогда, совсем!

Таня уже допила свой коктейль. Я подумал, не стоит ли взять ей еще что-нибудь. Разговор становился интересным.

— А отец Лауры? Он как относился ко всему этому?

— А он был все время на работе. Ему, кажется, было все равно.

— У меня сложилось другое впечатление, — сказал я осторожно, — вроде бы, отец как раз и занимался воспитанием Лауры.

Таня покачала головой.

— Не знаю. Она рассказывала о фрау Шефер, но никогда, ничего не говорила об отце.

Девочка помолчала.

— Вы не ищите ее, — сказала она неожиданно, — не найдете. Она давно уже хотела отсюда уйти. Они ее довели. И хорошо, что она ушла. Не надо никуда ее возвращать. Я бы хотела, чтобы она вернулась к нам, но ей там лучше...

— Там — это где?

— Как где? — Таня пожала плечами, — конечно, в России.

Я раздумывал, не стоит ли поехать сегодня на Шварценберг. Может, и стоило, конечно. Но ведь это гигантский район, там несколько тысяч человек, из них половина русских, и у всех есть дети, у многих — подростки. И как справедливо заметила Таня Бреннер, никто из них не учится в гимназии. Где Лаура могла их встретить, договориться с ними?