Вернуться домой

Сидели мы в "Королевском олене". Всяких дешевых китайско-итальянских забегаловок Шварц, ясное дело, не признавал. А здесь меню било по карману. И потом, я не патриот и не очень-то люблю немецкую кухню. Нет, в праздник съесть жареную колбаску под пиво — это святое; никто в своем уме не откажется также от мясного рулета с красной капустой, или положим, от жаркого под егерским соусом, с зеленым горошком и морковью. Но все это хорошо изредка — немецкая кухня очень тяжелая, сытная, вредная для всех внутренних органов, и кстати говоря, далеко не благотворная для кошелька.

Я взял шницель и, ничего не поделаешь, безалкогольного пива. Не хочу загружаться так рано, мне еще работать до вечера, и на машине ездить. Шварц чувствовал себя в ресторане как рыба в воде, не обращая внимания на безлюдие, ловко орудовал вилкой и ножом, по-свойски ставил локти на белоснежную хрустящую скатерть, утирался искусно сложенной бордовой салфеткой.

В отличие от Шефера на фотографии, этот мужик мне, откровенно говоря, нравился. Серо-голубые глаза с легким прищуром, слишком длинные волосы и бакенбарды, вальяжность огромного породистого пса. Крупная фигура с пивным животиком и толстыми пальцами-сосисками. Официальный рабочий костюм смотрелся на нем неуместно, я представлял его в бархатной жилетке или костюме шютцен-феста.

— Помочь вам я не смогу, — заявил он, — где девочка — понятия не имею. Убийство это... я сам был в шоке. Мы в тот вечер обсуждали как раз вот эту недвижимость, которой я сейчас занимаюсь... Шефер вел себя как обычно, ничего особенного. Я ушел... а на следующий день узнал.

Я кивнул.

— Вы давно знаете герра Шефера?

— Как вам сказать... я закончил фольксшуле, а он пошел в первый класс. Жили мы в соседних домах. Один раз Хайнц запускал змея и загнал его на верхушку нашей яблони... я лазал, снимал. Да много такого... я его всю жизнь знаю, понимаете?

— Да, конечно. Вы были друзьями?

— Друзьями? — Шварц пожал плечами, — нет. Какая дружба? Я его старше, ну и... но так, конечно, общались. Я был на его свадьбе, он на моей. А сейчас давно уже никакого контакта. Деловые партнеры.

— Вы были на его свадьбе. То есть вы знали его жену?

— Эту русскую? Алису? Да,знал. Очень милая женщина, — Шварц умолк.

— Но ведь они развелись.

— Да, ну и что? Сейчас многие разводятся.

— Как вы считаете, она могла похитить девочку?

— Сейчас? Сомневаюсь, — Шварц отодвинул тарелку, с сожалением бросив взгляд на лужицу соуса по центру, — столько лет прошло. Да и она была очень... как бы вам сказать... очень скромная женщина, достойная. Криминал — не ее стезя. Хотя... кто его знает на самом деле. Ведь она мать. Ребенка она очень любила, кстати.

— Вы много все-таки общались с Шефером, раз знаете такие подробности?

— Ну... тогда мы действительно общались много. У них было тогда... хорошо. Я любил там бывать. Алиса прекрасно говорила по-немецки, играла на фортепиано. Такая семейная хорошая атмосфера. Но в последние годы...

Шварц непроизвольно сморщился. Придвинул блюдо с десертом — роте грютце, и стал основательно, деловито поглощать сладкое.

— Извините, это не мое дело... но мне кажется, что вы осуждаете этот развод и может быть, отношение Шефера к дочери.

— Я бы не хотел об этом говорить, — с усилием произнес Шварц.

Я придвинулся к нему ближе. Оперся о край стола и внимательно посмотрел в глаза.

— Герр Шварц. Мы все не хотим говорить о таких вещах. Поэтому, собственно, они и происходят. Но когда-то надо уже начинать об этом говорить. Вы знали, что Шефер в последние годы регулярно насиловал собственную дочь?

Некоторое время я думал, что сейчас придется вызывать неотложку. Шварц резко побледнел, закрыл глаза, ложка со стуком выпала из его руки.

Но наконец он взял себя в руки. Заговорил,не глядя на меня.

— Я не видел, чем могу помочь. Что сделать. Да, да, это так. Я знал это, знал уже два года... наверное, с тех пор, как это и началось. А что мне было делать, скажите, молодой человек? Бежать в полицию? Мне бы просто не поверили, у меня не было доказательств, кроме того, что я однажды видел своими глазами. Обращаться в службу по делам молодежи? Которой руководит его жена? Вы молоды. Вам представляется, это что-то неслыханное... на самом деле так живут многие. Они же не выкинули девочку, не сдали в интернат — они ею занимались, давали все возможное... Она училась в гимназии, ее ждало прекрасное будущее. А вы уверены, что в интернате ей стало бы намного лучше?

— Я же не требую от вас отчета, — сказал я мягко, — это ваше дело.

Он взглянул на меня больными глазами.

— А вы — откуда вы-то это знаете? Вы даже не видели Шефера живым. Ни Шефера, ни девочку.

Я не стал объяснять. Собственно говоря, я знал это не на 100 процентов, всего на 98 — но поведение и недомолвки Шварца практически убедили меня в моей правоте.

— Это сейчас неважно, — сказал я, — кроме того, герр Шефер мертв, дело, таким образом, разрешилось само собой. Если вы беспокоитесь за честное имя вашего приятеля — не забудьте, что я связан профессиональным долгом молчания. Мне просто хотелось уточнить эту вещь.