Вернуться и Вернуть

– Вы очень щедры, расточая извинения, господин, однако… – узкие губы изогнулись озорной улыбкой. – Ваши люди поплатились за свой опрометчивый поступок, и Вы напрасно проделали столь дальний путь, чтобы признать себя виноватым.

Юноша с шумом выдохнул воздух, стараясь не показывать, как сильно задела его невинная колкость Леф. И все-таки, он хорош… Для места, которое уже занимает или вскорости займет: можно сказать, получил оплеуху, но сохранил на лице прежнюю высокомерную любезность. Правда, следующие слова больше напоминали шипение змеи, чем звонкий молодой голос:

– Как я уже говорил, меня привели сюда две вещи. Необходимость принести извинения за постыдные действия моих людей и… Желание получить равноценную плату за оскорбление, которое было нанесено Двору Коротких Ножей!

Окончание фразы повисло в тишине. Блондин нахмурился. Леф непонимающе вскинула брови. Ксаррон покосился в мою сторону. А я… Я начал догадываться, какая причина заставила юнца играть во взрослые игры. Ой, как непростительно!

– В чем же состоит оскорбление? – в силу своего положения, первым из присутствующих спросил Хозяин Двора.

– Двое из тех, чей путь пересекся с путем госпожи Леф, искалечены, и очень значительно. При этом… – зловещая пауза. – Им не нанесено ножевых ран. Кровь не пролилась!

Стоящие во дворе Ножи недоуменно загалдели. Еще бы! Самое страшное оскорбление для Дворов – решить спор без пролития крови.

Может показаться странным, но в любом из уголков Четырех Шемов поединки непременно ведутся, как минимум, до того самого момента, когда первые капли алой жидкости коснутся поверхности под ногами противников. Этот обычай берет свое начало в древних ритуалах молений Старшим Богам и во мраке народных верований, зачастую не имеющих под собой ни малейшей разумной основы. Впрочем, одно объяснение я могу предложить и сам. Кровь – наиболее драгоценная влага в подлунном мире. Она определяет всё: и место, которое вы занимаете при рождении, и то, на сколько ступенек сможете подняться или спуститься. Кровь задает ваш внешний облик, ваши способности, ваши возможности. Очень редко её ценят по достоинству, но даже самые темные суеверия отдают ей должное. Ригон прав, хоть мне, например, очень не хочется это признавать. Пока кровь не пролилась, спор не окончен. У меня несколько иной взгляд на положение вещей, но что могу сделать я один против толпы людей, с детства воспитанных в строгих традициях Права Крови? Да, оскорбление велико: двое бойцов выведены из строя, но обидчик побрезговал посмотреть, струи какого цвета бегут в их жилах.

– Он говорит правду, Леф? – обратился отец к дочери.

Девчонка на мгновение запнулась, но все же кивнула:

– Да, па. Но ведь ты же понимаешь, что…

Ригон торжествующе поднял вверх правую ладонь:

– Вы слышали? Господа Леф признала нарушение обычая! И, тем самым…

– Тот, кто разобрался с твоими неумехами, не из нашего Двора! – возмущенно возразила девчонка.

– Как это может быть? Мне сказали, что он ушел вместе с… – юноша повернулся к сопровождающему его «коротышке».

Мужик, с момента пришествия предпочитавший смотреть на носки собственных сапог, а не по сторонам, жалобно встрепенулся:

– Господин, я не лгал Вам! Я... – испуганные глаза обшарили лица людей вокруг, разумеется, наткнувшись на меня, и уши заложило от пронзительно вопля: – Да вот же он стоит! Вон там! И волк с ним!

Резкий поворот головы, быстрый взгляд – и Ригон с издевкой уточняет:

– Так Вы говорите, что он не принадлежит ко Двору? Тогда позвольте спросить, почему он здесь находится?

И правда, почему? Ну, что вы ответите, почтенные господа? Признаетесь в постыдном желании Хозяина Двора осчастливить единственную дочь путем грязного и гнусного шантажа? Не думаю. Духа не хватит. Что ж, как я ни устал, а снова надо браться за работу:

– Госпожа Леф любезно пригласила меня в гости. В благодарность за оказанную услугу.

– Вот как… – голубые глаза удовлетворенно вспыхнули. – За услугу… Боюсь, тем, что сделал, ты больше причинил ей неприятностей, чем помог.

– Неужели?

– Раз уж ты, в самом деле, не входишь в число Ножей, к тебе я не имею претензий: можешь считать, что никогда со мной не встречался, – милостиво разрешил Ригон. – Но дама, которая присутствовала… Госпожа Леф! Вы чтите традиции Дворов?

– Да! – смело ответила девчонка, хотя по теням, метавшимся в светлом взгляде, можно было заметить, насколько она встревожена.

– Это хорошо… – довольство юноши почти переливалось через край. – Тогда я требую, чтобы Вы смыли оскорбление. Этой же ночью. Сейчас! В поединке один на один со мной.

По двору пронесся вздох.

А ты не прост, парень, ой, непрост! Одним махом хочешь восстановить попранное достоинство и лишить Двор Длинных Ножей наследницы. Прервать род Хозяев… Умница! Я тебя просто обожаю! Сам бы ни за что не додумался, хотя, чего греха таить: изучал наук куда поболее… Браво!

– Итак? – рот Ригона расплылся в торжествующей улыбке. – Я жду.

Леф, бледная, как снег, сделала шаг по ступенькам, но тут я вежливо кашлянул и напомнил: