Вернуться и Вернуть

– Полное отсутствие того или другого, – бормочу слишком тихо, чтобы можно было разобрать слова. Даже с такими длинными ушами, как у lohassy. – И откуда сия штучка взялась? Насколько я знаю, чаще практикуется совмещение предмета с Подобием Разума, да и то – лишь при очень большой необходимости. Как же получилось, что вы храните столь странный и опасный артефакт? Не сам же Совет Кланов покусился на смешение не смешиваемого? Или…

– Нет, как ты мог подумать! Этот артефакт создали Драконы.

– М-м-м-м-м? – что-то мне не нравится поворот дороги. Но почему?

– Правда, материальная основа, кажется, была сделана кем-то из Горных Мастеров, – вспоминает Мэй. – Но это неважно. Драконы вложили в нее Душу.

– И?

Спрашивать, каким образом все происходило, по меньшей мере глупо: эльф попросту не знаком с механикой процесса. Зато я некогда читал о чем-то похожем… Фрэлл! От нехорошего предчувствия начинает чесаться щека. Левая, что опять же, странно: ведь клеймо было на правой… Почему меня начинает знобить? Потому, что я помню. Должен помнить! Вот сейчас дотянусь… Но в самый последний момент разгадка тайны злорадно ухмыляется и захлопывает дверь прямо перед моим носом. Я так не играю!

– И поручили нам хранить Её покой! – торжественно заканчивает Мэй.

– Это-то как раз понятно. Но в чем состояла причина обращения к такому опасному сочетанию? Магический предмет, наделенный собственной душой – непозволительный риск!

– Ты-то откуда знаешь? – заинтересованный прищур.

– Читал много в детстве! – огрызаюсь. – Так почему, все-таки?

– О, история очень красивая. И очень печальная, – в мелодичном голосе отчетливо проступаю завистливые нотки. Значит, речь пойдет о любви и смерти. Романтик длинноухий… – Это случилось на излете Долгой Войны, исход которой решили двое. Он и Она. Женщина получила смертельную рану, прикрывая спину своего спутника, но, умирая, не просила даже о последнем поцелуе. Поцелуе, который стал бы и первым, ибо Она любила, но Он не принял любви…

– Почему не принял?

– Не знаю, – вздохнул эльф. – Легенда не говорит об этом. Зато Он не позволил подруге умереть окончательно: поймал отлетающую душу и принес к Драконам. А те, в память о доблести отважной воительницы, подарили Ей новое тело – вечное и наделенное могуществом.

– И какое же тело? – уже знаю ответ на собственный вопрос. Знаю. Но не хочу верить.

– Гибкий стан смертоносной кайрис36. И нарекли Её…

– Последняя Песнь Души. Нэмин’на-ари, – выдохнул я.

– Да. Так ты все знал с самого начала? Зачем же выспрашивал? – удивился эльф.

– Я знал, но… никак не мог вспомнить.

Голос Мэя звучит глухо, словно из-за какой-то преграды, но я не сразу соображаю, что причиной резкого ухудшения слуха стала вскипевшая в голове кровь.

Мин… Так вот, в чем дело! Вот почему мне казалось таким знакомым волшебство твоего тела. Все ясно. Очередной эксперимент Созидающих. Полагаю, удачный. И твои заслуги, в самом деле, были огромны, если ты удостоилась вечной жизни. Или же… Кто-то замолвил за тебя слово? Настоял на бесценном Даре? Это больше похоже на правду: Созидающие не стали бы столь грубо нарушать одно из Правил Сохранения Равновесия. Не стали бы творить наделенный волей и чувствами предмет. Но как? Кто их заставил? И что отдал за свое желание хоть чем-то отплатить женщине за неразделенную любовь? И – за любовь ли?

Струйка ледяного пота стекла по лбу, играючи преодолела заслон брови и обожгла глаз. Я моргнул, но это не помогло: сквозь стены, пол и потолок просачивались тени. Они множились, наслаивались друг на друга, обретали цвет и звук, и…

…Огромный мрачный зал. Мрачный, то ли от копоти, покрывающей все обозримое пространство, то ли от суровости взглядов, которыми трое смотрят на одного. Трое, закованные в чешую лат (а может быть, просто – чешую). Сильные. Переполненные Силой. А тот, кто стоит напротив них (или против них?), как будто недавно покинул поле боя: одежда заляпана грязью и кровью, в нескольких местах порвана (или прорезана?), а от левого уголка недовольно сжатых губ на щеку карабкается совсем свежий шрам.

– То, о чем ты просишь, невыполнимо! – ровно и непреклонно изрекает один из величественной троицы. Кажется, это женщина: хоть надменно-скорбные лица похожи друг на друга, но такой звонкий голос не может принадлежать мужчине.

– Почему невыполнимо? Я знаю, сколько и чего вам понадобится, а умение уже есть, драгоценные, – возражает воин.

Да, наверное, воин: никакого оружия при нем нет, но каждое слово, каждое движение губ доказывают – он ведет бой. Очень жестокий бой.

– Тогда ты должен знать и Границы, установленные нам, – замечает второй из троицы. – И должен понимать: уступив тебе, мы нарушим Равновесие Сил. Она умерла, и этим все кончено.

– Она еще не умерла! – воин чуть повышает голос, в котором проступает отчаяние. Проступает. Но лишь на крохотный миг.

– Да, ты притащил нам угасающую Искру Души, – подтверждает женщина. – И сколько ты сможешь удерживать ее рядом с собой? Час? Два? может быть, сутки? Твой каприз разрушает тебя самого. Опомнись, Джерон! Не совершай очередную глупость!