Вернуться и вернуть

«В меру собственной недоразвитости…» Констатация факта.

Дразнишься? Ну-ну… Я сегодня отходчивый, так что можешь не стараться — не обижусь. Итак, о чём мы говорили-то? А, вспомнил! Мэвина надо отвлечь. Но чем?

«Ах, мой бедный, наивный Джерон! То, что каждый знает с детства, ускользнуло от твоего понимания… Ему нужно влюбиться…»

И всё?!

«Этого мало?.. Учти, редкий человек способен сохранять живой интерес к точной науке, если на горизонте взошло солнце кокетливого женского взгляда…»

М-да? Ну если ты утверждаешь…

«Я сообщаю тебе простейшую из истин, дурачок… Жаль, что ты не можешь её осознать…»

Ну почему же? Очень даже могу!

«Да-а-а-а? А кто из нас вспоминает о своей любви строго по расписанию, да и то, если нечем больше заняться?»

Знаешь что…

«Да-да…»

Последний вопрос. Что ты думаешь о Лаймаре?

«О реальном человеке или о твоих фантазиях в его отношении?»

Э-э-э-э… Хотелось бы услышать твои мысли по обеим позициям.

«Не получится!»

Это ещё почему?

«Как человек он меня совершенно не занимает… А ТВОИ выводы большей частью несут в себе отражение эмоций, а не работы разума…»

В самом деле?

«Уж поверь…»

Значит, мне нужно провести анализ заново?

«Если не лень…» — зевает.

Эй, куда собралась?

«Сосну маленько… Здесь и без меня будет весело…»

Что ты хочешь этим сказать?

Но Мантия уже свернулась клубком и блаженно похрапывала где-то на грани восприятия.

Бессовестная! Вечно оставляет меня без своего общества, поганка… Впрочем, что она сказала? «Здесь будет весело»? Надеюсь, не настолько, чтобы полилась кровь.

* * *

Кровь и вправду не полилась. Зато гром праведного гнева сотряс стены гостиницы.

— Да за такие предсказания тебя выпороть и то мало! — раздалось из угла, где расположились селяне.

Любопытно… Я невольно вытянул шею, пытаясь разглядеть, что происходит. Конечно, ничего не увидел. Пришлось встать — как раз вовремя, чтобы ворох пёстрых кусочков ткани успел обогнуть мою фигуру и спрятаться у меня за спиной. Спрятаться? О нет…

— А ну, мерзавка, вернись!

Надо мной навис дюжий мужик, чьи щёки выглядели излишне румяными даже в скудном свете свечей. Интересно, чем его в детстве кормили? Мне вроде бы в еде не отказывали, но почему-то впрок ни мясо, ни овощи не шли. У родителей этой горы разносолов на столе наверняка не водилось, а поди ж ты…

— Вас что-то расстроило, почтенный? — Я постарался улыбнуться со всем возможным уважением к буграм мышц, хорошо заметным и под толстым суконным кафтаном.

— Мокрая мышь, которая нагадала мне всяких гадостей!

— Мышь?

Поворачиваю голову в попытке увидеть, о ком идёт речь, но через плечо удаётся рассмотреть только чёрные волосы и яркий платок.

— Предсказательница, чтоб её! — сплёвывает мужик.

— И что же она такого страшного вам предсказала?

— А что скотина вся моя будущей весной подохнет, вот что!

— Именно так и сказала? — Категоричность недовольного селянина, скорее всего, не имела под собой основания: бродячие гадатели редко опускаются до ясных и недвусмысленных «откровений из будущего», так что малышка могла пророчить вполне безобидно, а клиент понял как смог.

— Ну-у-у… — Мужик слегка смутился. — Вроде того… Ну, что по весне Сейнари разольётся больше обычного, притопит луга, а на них трава дурная расти будет — и коровки мои потравятся…

— Да вам необычайно повезло, почтенный! — хлопаю по крепкому плечу. — Сами подумайте — вы уже знаете, из-за чего может погибнуть ваша скотинка, так что вам мешает выгнать её на другие пастбища или купить сена, а? И ни одна из коров не пропадёт. Улавливаете?

В блёклых глазах появилось сомнение.

— После того как вы разъяснили, господин… И верно! Так, считаете, сена надо прикупить?

— О, тут я вам не советчик! — машу руками. — Может, надо покупать, может, не надо — фрэлл его знает… А на подтопленные луга коров не гоняйте. Целее будут!

— И на том спасибо, господин! — Отвесив низкий поклон, мужик вновь занял место за своим столом, а я повернулся лицом к той, что заставила меня строить из себя знатока сельского хозяйства.

Довольная мордашка, живая, смуглая, с крупными бусинами тёмных глаз. И верно, похожа на мышь. Очень миленькую, правда. Мокрые волосы скручены тугими колечками и облегают голову плотной шапочкой. Плечи закутаны в необъятный шерстяной платок, усыпанный то ли маками, то ли розами: даже если бы я лучше разбирался в цветах, определить, какие из них хотела изобразить вязальщица, не представляется возможным, потому что платок старый. Очень старый, с полысевшими от времени кистями бахромы. Пол подметают юбки. Да-да, именно юбки, в количестве пяти, а то и более. Разумеется, разноцветные и, разумеется, никак не сочетающиеся между собой. При ярком свете эта аляповатость резала бы глаза, но здесь и сейчас она всего лишь заставляет улыбнуться.

— Здравствуй… мышка.

— Ты желаешь мне здоровья от чистого сердца или просто хочешь показаться вежливым? — прищуривается один из блестящих глаз.

— И то, и другое, наверное… Кстати о здоровье! — Я поманил пальцем мальчишку-подавальщика.

Сунув нос в принесённую специально для неё кружку, девчонка сурово нахмурилась: