Вернуться и вернуть

А в том, что начинающий лысеть блондин, накинувший на свои плечи тяжёлый, подбитый мехом плащ, является здешним господином и повелителем, сомневаться не приходилось, достаточно было увидеть, как с его появлением арбалетчики, державшие меня и волка на прицеле, поспешили присовокупить к взведённому оружию устрашающее выражение лиц.

— Не бушевать, говоришь? — Тяжёлые веки приникли друг к другу так плотно, что можно было задаться вопросом, заметил хозяин Двора возмущение собственной дочери или нет. — Я этого парня вижу впервые. А что скажут остальные? Могу поклясться, то же самое!

Дружный гогот подтвердил предположение блондина. Что ж, пока люди смеются, сталь остаётся в ножнах и у меня есть шанс. Если только Киан не будет вести себя глупо.

— А вдруг он засланный убийца? — последовала новая версия, и девчонка тряхнула головой:

— Па! Ты дашь мне объясниться?!

— А есть что объяснять? — Лично мне в голосе хозяина Двора послышалось некоторое ехидство. Не знаю, какие оттенки уловила дочь (и уловила ли вообще), но её решительности можно было только позавидовать.

— Есть! — Твёрдый и смелый ответ, сопровождённый упрямо выпяченным подбородком.

Блондин переплёл пальцы на животе:

— Послушаем, раз так.

— Этот человек спас меня от «коротышек»!

По отцовскому лицу пронеслась целая кавалькада чувств: от тревоги до облегчения, но осталось лишь одно. Строгое негодование.

— Если я всё верно понял, парень вмешался в твои отношения с Короткими Ножами? — Вопрос прозвучал столь вкрадчиво, что девчонка попалась на уловку:

— Да.

— Тогда скажи, как ты допустила то, что случилось?! — взорвался блондин. — Ты подвергла свою жизнь опасности, а ведь я просил… нет, я ПРИКАЗЫВАЛ! Приказывал соблюдать осторожность!

— Па… — Виновато поникшие плечи.

— Что ты скажешь в своё оправдание? Куда ты ходила одна в поздний час?

— Я… я молилась Джанат.[33]

Джанат? Мои брови невольно приподнялись. Девочка хочет быть воином? Стремление похвальное, однако… Не с такой родословной. Ни одно учебное заведение требуемой направленности не станет пятнать свою репутацию, принимая на воспитание дочь хозяина Двора. Какого бы то ни было.

— Снова? — Клянусь, если бы беседа родственников происходила без лишних свидетелей, отец горестно всплеснул бы руками. Во всяком случае, мне показалось, что он крайне близок именно к такому выражению своих мыслей и чувств.

— Па…

— Сколько раз было говорено: забудь дорогу к этому святилищу! Забудь, Леф! Это невозможно, слышишь?!

— А люди говорят, что боги прислушиваются к просьбам, высказанным от чистого сердца в канун середины зимы! — Девчонка не по годам рассудительно привела в пример старое поверье.

— Леф… — Если у блондина и были возражения, высказывать их далее он не стал, ограничившись следующим: — Сегодня я мог тебя потерять. Ведь так?

— Но, па…

— Ты столкнулась с «коротышками» — сама сказала! И не ушла бы живой или… Нет, не хочу думать, что они увели бы тебя с собой!

— Но всё же хорошо, па! — Леф повисла на отцовской руке. — Я здесь благодаря…

— Да, я помню. — Внимательный взгляд переместился на моё лицо. — Что скажешь, Нюхач?

Из группы мужчин у крыльца вперёд выступил тощий субъект, уголки рта которого нервно подрагивали.

— Магических штучек на нём нет, хозяин. В нём, судя по всему, тоже.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Он не маг.

— И то ладно… Обыщите его! — велел блондин, и ко мне двинулся ещё один из «Ножей», с ужимками профессионального карманника.

Я не слышал рыка, лишь почувствовал лёгкую дрожь под пальцами, всё это время лежавшими на загривке Киана, но «верзила», отряжённый меня досматривать, резко остановился, а напряжение стрелков стало почти осязаемым. Это могло значить только одно: волк оскалил клыки.

Мне не довелось близко общаться с дикими зверями, от природы обладающими одним-единственным обликом, но посмею утверждать: оскал оборотня куда страшнее, чем гримаса его неразумного родича. Дело в том, что зверь движим инстинктами, а метаморф добавляет каждому действию осмысленность своего второго «я». Поверьте, клыки, обнажённые приподнятыми губами, которые балансируют на грани между улыбкой и обещанием смерти, — зрелище незабываемое! И всё же…

Я присел на корточки, обхватывая шею Киана руками и шепча прямо в серое ухо:

— Не знаю, зачем ты увязался за мной, но здесь и сейчас я решаю, жить или умирать. Будь любезен вести себя тихо и спокойно, иначе… Иначе нас нашпигуют стрелами от макушки до пяток. Тебе сталь мало повредит, конечно, а вот для меня достаточно одного удачного попадания. Успокойся и делай вид, что всё хорошо… Понятно?

Рябь рычания стихла в широкой груди. Я поднялся и объявил:

— Он не причинит вам вреда, добрые люди. Просто пёсик немного взволнован: первый раз в таком большом и блестящем обществе.

Волк кашлянул. Или усмехнулся? Скорее второе, нежели первое, но обижаться не ко времени.