— Дома нет, что ли?
— Есть.
— Раз есть, значит… Выгнали?
— Сам ушёл.
Не знаю, что он ожидает услышать в ответ, но моя следующая фраза повергает гнома в растерянность:
— И правильно! Уходить надо самому!
— Ты так думаешь?
— Уверен! Чем сидеть и ждать, пока под зад пнут. Вот ты, сразу видно, парень смелый, потому и ушёл.
— С чего ты взял… про смелость? — Растерянность растёт и ширится.
— Как это — с чего? Ты ж не испугался сюда прийти? Не испугался. А все остальные от моего волка так и разбегались!
— Ах, волка… — Гном бросил взгляд в сторону Киана. — А чего его бояться? Он же ручной… Ну всяко тебе подчиняется, ведь верно? А ты, если б хотел его натравить, себя бы запирать не позволил!
— Логично мыслишь. Молодец! Кстати о волке… — Я оценивающе посмотрел на окорок. — Не против, если я его угощу?
— Угощай… Я всё равно эту копоть не люблю, — разрешил Вэльши.
— Я тоже. Киан, иди сюда!
Волк охотно подошёл к «общему столу» и, блаженно урча, вгрызся зубами в сочное мясо. Я выложил на салфетку куски пирога из миски, плеснул в освободившуюся ёмкость эля и пододвинул к серой морде. Киан благодарно вильнул хвостом и единым махом вылакал половину питья.
Гном озадаченно посмотрел на нас обоих и спросил:
— Он у тебя ещё и пьёт?
— Пьёт.
— И не хмелеет?
— Почему же… Хмелеет. Только отходит от хмеля быстрее, чем напивается.
Кстати, это чистая правда. В звериной шкуре метаморф живёт, если можно так выразиться, быстрее, что и помогает ему заживлять раны сразу же после того, как они были нанесены. Но и старение приходит раньше, если злоупотреблять пребыванием во втором облике… Правда, за Киана я не волновался: Ксо в случае чего с лихвой возместит слуге время, потраченное на меня.
— Обученный? — продолжает допытываться Вэльши.
— В какой-то мере… — Волк отрывается от разгрызания кости и смотрит на меня с укоризной, словно говоря: «Только не заставляй ходить на передних лапах и петь песенки… Я, конечно, всё это проделаю, но мне будет неприятно».
Знаю, что неприятно. Потому заставлять не буду. Даже для того, чтобы потешить гнома.
— Он не любит показывать, что умеет.
— Ну не любит, и ладно! — соглашается мой собутыльник. Нет, правильнее было бы сказать: сокувшинник. Бодро же он уничтожает пенный напиток: у меня ещё и трети кружки не отпито, а гном уже снова на кувшин поглядывает…
— Так скажи мне, друг Вэльши, почему ты ушёл из дома? — спрашиваю, решив, что наступил момент истины. Тем более что гном пригубил вторую порцию эля.
— Зачем хочешь знать? — Ох, какие же мы недоверчивые и подозрительные! Ничего, я настырный и отступать не собираюсь:
— Да так… С собой сравниваю.
— А ты что, тоже?.. — Так, в голосе просыпается интерес. Значит, мы на правильном пути. Теперь главное — не врать:
— Угу. Ушёл. Лет восемь как.
— Давненько! — с уважением присвистнул гном. — А у меня ещё и полгода не наберётся…
— И что? Тяжко?
— Спрашиваешь! — Вэльши вперил тоскливый взгляд в стену. — Там сейчас весело… Бал зимний в разгаре… Мастера учеников набирают…
— Что же случилось, если ты решил от всего этого отказаться?
— Что… Так, нелепица одна. — Возвращение из плена воспоминаний и грёз снова задёрнуло штору на уже почти открытом окне души. Жаль. Зайдём с другой стороны:
— Нелепица, говоришь? Да, чаще всего именно нелепица… Я вот ушёл, потому что был никому из родных не нужен.
— Да-а-а? — недоверчиво тянет гном.
— Совсем не нужен. Шпыняли только да вздыхали, какой я глупый и что ничего из меня не выйдет, как ни старайся… С тобой тоже так было?
— Если б! Я, знаешь ли, потомственный кузнец… — начал было Вэльши, но под моим лукавым взглядом осёкся и шагнул ближе к истине: — Из семьи кузнецов. Отец мой был Мастером — и каким! И меня учил бы, да только помер не в срок. Правда, перед смертью друга попросил о моём обучении позаботиться. И друг этот тоже Мастер!
— И как? Выучил он тебя?
— Выучил, как же! — Гном горестно вздохнул и приложился к кружке. — Сначала вроде согласился, а потом… Как мальчишку гонял, до наковальни за два года и не допустил! А ведь я с отцом в кузне уже почти на равных был!
— Может, другу этому… Как, бишь его?
— Гедрин.
— Может, Гедрину виднее было? — Знакомое имя усваивается сознанием мгновенно, но тут же задвигается подальше, чтобы не мешать. Не портить игру.
— Что виднее-то? — возмущается гном.
— Ну дорос ты до кузни или нет… Между прочим, Мастера все такие. Вредные.
— Тебе почём знать?
— А у меня хозяин Мастер! — довольно сообщил я. — Твоему вредностью не уступит!
— Нет, ты Гедрина не знаешь! Он такой… — Вэльши замолкает, подбирая слова, но можно догадаться: кроме восхищения, в них ничего не будет. — Он… Он Мастер!
— За то и выпьем! — Поднимаю кружку и делаю вид, что отхлёбываю. Пузырьки эля тыкаются в плотно сжатые губы и огорчённо возвращаются обратно в оловянные объятия. Уж простите, сердешные, сегодня я не могу воздать вам должное. Сегодня у меня другие дела.
А гном пьёт, и с удовольствием. Не замечая моего отлынивания. Это и к лучшему, вот пирог пожую немного — и с новыми силами…
— В общем, не хотел тебя учить. Мурыжил на подсобных работах?
— Угу…
— А дальше?