Вернуться из смерти

  Единственным источником света был небольшой камин, в нём ало рдел тлеющий уголь. В багряных отблесках можно было рассмотреть простой, даже грубо сколоченный массивный стол, на котором стоял кувшин с дорогим южным вином, и парочку больших, удобных кресел. Эвинне он показался обыкновенным, но Артси едва не ойкнула от изумления, увидев столько драгоценного дерева разом. В одном из кресел сидел уже немолодой, лет сорок пять, а то и пятьдесят, мужчина, одетый в тонкую, с вытканными на рукавах и вороте узорами, ткань рубашки. Усы будто прошиты стальными нитями, да и в длинных, рассыпавшихся по плечам волосах хватало седины. Но единственный льдисто-голубой глаз смотрит проницательно и властно, выдубленное ледяными ветрами лицо пересекает давний грубо зашитый шрам (и отчего-то Эвинна не сомневалась: шили, когда мужчина был в сознании), из-за широких плеч видна богато отделанная крестовина меча: с оружием, похоже, он расстаётся только во сне. На столе лежат крупные, мозолистые, и не от рукояти плуга, ладони. Тут и думать нечего - воевода дружины королевы. Насколько поняла Эвинна из рассказов Аспаруха и Мооса - единственный человек в столице, который в принципе не может ей изменить.

  - Воевода нашей дружины, - представила королева. - Зовут его Виридэйн ван Рулав. У меня нет от него тайн.

  - Эв... Зовите меня Артси, - ответила девушка.

  - Рад нашему знакомству, - неожиданно учтиво произнёс воевода - и тем, сам того не ведая, изрядно поднялся в глазах Эвинны. Наверняка из старых родов, ещё до Харванидов его предки были не последними людьми в городе. Мог бы вообще не обращать внимания на какую-то картирку, как на приставучую мошку - и был бы в своём праве. Но нет, уделил внимание какой-то там молоденькой плясунье. Интересно, почему на Юге почти не осталось таких аристократов?

  Королева присела во второе кресло, похожее на огромную ладонь - наверняка тоже творение имперских мебельщиков. Вообще Эвинна была готова поклясться - всё это добро вышло из рук сколенских мастеров. Сейчас эти вещи казались весточкой с родины, они внушали бодрость и уверенность, что всё получится.

  - Мы слушаем, - требовательно произнесла королева. Воевода молчал, но внимательно слушал. - Ты ведь не сама по себе пришла, так? Ну, говори...

  Эвинна облизнула губы, глубоко вздохнула. Именно сейчас решится, кем она будет в новой жизни: просто плясуньей, или...

  - Да, я шла не за наградой. И не зря пела о Харгоне и Оггиле: всё может обернуться, как тогда. Оггиль у нас уже есть... А вот нового Харгона я что-то не вижу...

  - Я тоже, - буркнул воевода, похоже, Эвинна подтвердила его мысли. Флавейн пытливо всматривалась в лицо посланницы, пытаясь понять: передаёт она чужие слова, или... Хотя, казалось бы, какие самостоятельные мысли могут бродить в этой легкомысленной, красивой головке? - Тогда зачем вообще затевать это представление?

  - Затем, что и сейчас есть такие, кому поперёк горла чужаки, - твёрдо ответила Эвинна. Ей надоело ходить вокруг да около. - Те, кого король незаконно бросил в тюрьму, готовы сопротивляться. Думаю, и не они одни.

  Вот теперь воевода не смог сдержать удивления - даже, отчасти, раздражения. Нет бы просто передать, что приказали. Думает она... Да кого интересует мнение какой-то пигалицы? Её дело - плясать и ублажать тех, кто может заплатить! И всё-таки что-то мешало поставить забывшую своё место девчонку на место. Наверное, взгляд. Воевода даже вздрогнул, до того не напоминал этот взгляд легкомысленную танцовщицу, вся жизнь которой - сцена и всеобщий восторг. Ворохнулось в душе старое, почти погребённое под пеплом забвения, воспоминание: да ведь так смотрел на него тот, прежний воевода, в молодые годы ходивший на сколенцев с Ольваром! Впрочем, то было ещё раньше, когда десяток мальчишек, коим ещё только предстояло стать достойными дружины воинами, впервые предстали перед воеводой. Помнится, воевода требовательно и проницательно рассматривал голенастых, исцарапанных мальцов, будто стремился с первого взгляда определить, кто по-настоящему достоин встать на путь воина.

  Но то - воевода. Он имел право, ведь он был лучшим из лучших, и его старшая дружина погибла вся, защищая Ольвара. Не просил пощады ни один! А тут какая-то девчонка разглядывает откровенно оценивающе, и самое странное: воевода готов был поклясться, что это взгляд знатока. "Да ведь она прикидывает, можно ли на меня положиться в бою!" - обиженно подумал он.

  - Да, картиры и... кажется, гвидассы, - неуверенно ответила королева. Ага, отметил зло воевода, королева-мать тоже поняла, что к чему. Ох, не обычную плясунью к ним послали... А послали ли? Или она явилась к королеве и воеводе на свой страх и риск? Против воли воевода почувствовал к ней уважение. Тело смазливой девчонки, а вот сердце... Сердце - воина. - Есть и из других племён заложники - это тоже посоветовал проклятый алк. А наш сын, увы, не способен противостоять внушениям южанина...