Вернуться назад

Не помню, как оказалась дома, как уснула или плакала всю ночь, помню только эту ужасную, изнуряющую боль, съедающую душу изнутри. Помню счастье, ушедшее безвозвратно, небо, звезды, улицу на которой жила много лет, и никак не могу забыть мальчишку, с которым была неразлучна. А сейчас, что осталось сейчас? Сколько понадобится времени, чтобы оставить в прошлом такой большой отрезок времени, столь сильное чувство? Я всю жизнь ощущала себя белой вороной, словно что-то в этом мире не так, словно я не из этого мира, мне всегда его было мало, и только Питер был кем-то похожим на меня, человеком, упавшим с луны однажды ночью и застрявшим на Земле вместе со мной. Теперь я здесь совсем одна, одна против целого мира! Похороны завтра в двенадцать, а у меня до сих пор не хватает сил признаться себе в том, что его больше нет, и никогда не будет рядом.

— Питер, Питер, Питер!!! — словно молитву шептала снова и снова, качаясь из стороны в сторону, сидя на кровати и надеясь, что все эти сказки о загробной жизни правда, и друг меня слышит. Порой казалось, что я чувствую его присутствие в спальне, и вот-вот увижу в сумраке ночи.

Часы на тумбочке отмерили пять часов пятьдесят пять минут, вот оно столь долгожданное и жуткое утро, эта ночь измучила, высосала все соки без остатка беспощадно и жадно, словно голодный вампир.

Мама тихо прошла по коридору, и вопреки сложившемуся семейному обычаю даже не заглянула в мою комнату, видимо сдалась еще вчера, осознав свое бессилие в разговоре о неизбежном. Да и я не знала, как помочь, утешить и дать сил, которых у самой нет. Она пережила нечто подобное лет десять назад, когда отец ушел из семьи, но он не умер, а просто ушел, и она в любой момент могла встретить его на улице, хотя думаю, ее эта мысль не могла согреть холодными и одинокими ночами.

Циферблат на часах показывал шесть утра, за окном дышала кромешная тьма, а на кухне шуршала мама, видимо ей не спалось, и она спустилась, чтобы приготовить завтрак.

Собрав волосы в небрежный пучок на макушке, и натянув старые тренировочные штаны, отправилась к ней в столовую, не хотелось оставаться одной. Мама, увидев поникшую дочь, вымученно и сочувственно улыбнулась, но не сказала ни слова, за что я была бесконечно ей благодарна. С таким трудом старалась не думать о Питере, и предстоящем прощании с ним.

Пахло кипяченым молоком и кофе, настенные часы отмеряли секунду за секундой, приближая к новой неизвестной до этого дня жизни. Все тело ныло, болело, а момент не унимался, бежал вперед, унося далеко в прошлое прожитый миг, в котором больше не осталось чего-то ценного, важного, оставляя только надежду, что все сон, я вот-вот проснусь, и все станет на свои места.

Долго распределяла воздушный омлет по большой белой тарелке, стоявшей передо мной, но съесть так ничего и не смогла.

— Эм, — неожиданно, выдернул мамин голос из забытья, — иди, поспи еще немного, до десяти целых три часа, у тебя вид… усталый, надо отдохнуть, если это возможно.

— Да, ты права, — согласилась с ней, — пойду, попробую, если это вообще возможно.

Отодвинув тарелку, поднялась из-за стола и отправилась наверх, страстно желая исполнить просьбу матери.

Надежда поспать прошла сразу, как только измученное тело упало на кровать.

Три часа протянулись без сна. Все это время в полудреме куда-то шла, что-то искала, билась в стену и каждый раз просыпалась, понимая, что кричу.

— Когда же, наконец, расцветет! — мечтала, вырываясь из этих кошмаров, которые приходили сразу, как только закрывались глаза, а темнота пугала, мучила. К счастью утро все же наступило, принеся с собой не только свет, но и какую-то надежду, пусть глупую, пустую, но все же она неожиданно зародилась груди.

Тусклый солнечный свет медленно наполнял комнату, спускаясь с потолка на зеленые обои, отражаясь в большом зеркале, и зарываясь в уютном и теплом ковре, цвета весенней травы, рядом с моей кроватью. В окно стучал мелкий дождь, словно просясь в сумрак комнаты, принося с собой пронизывающий холод, от которого не спасало даже большое ватное одеяло. Поднялась с кровати, завернувшись в него, и подошла к тяжелым шторам, чтоб освободить от оков ночи спальню.

Унылый пейзаж за слегка запотевшим окном, почему то привлек внимание. На дереве посреди лужайки, листвы почти не было, да и все дубы на нашей улице и многих других оказались обнажены и открыты. Земля укрылась разноцветным ковром прошлого, которое еще вчера казалось чем-то близким и настоящим. Люди ходили по дорожкам, каждый по своим делам и им совершенно не было дела до того, что кто то вчера покинул планету, надеюсь, что в поисках лучший жизни, где то еще.

Часы на тумбочке все не унимались, с большой скоростью меняя цифры на своем лице. И вот уже десять тридцать.