Вернуться живым

– А, шо! Товарыш лейтенант, «духи»? На нас напали? – сонно запричитал Дубино.

– Все в порядке. Открой глаза. Да просыпайся же скорее!

Сержант Дубино понемногу приходил в себя, начинал соображать.

– Нэ напали? Тады шо?

– Тады-тады… туды-сюды. Уходим через полчаса. Буди солдат, но без криков. Собирать манатки тихо-тихо. Сесть по машинам и ждать. Один дозорный остается на крыше. Как техника пойдет мимо нас, тогда и мы заведем машины, а наблюдатель пусть быстро спускается и к моей машине бежит.

– Поняв, поняв. Усе поняв…

– Ну, раз усэ поняв, то командуй, бульба!..

Взвод зашевелился. Хорошо, что уходим, а то «духи» наверняка Новый год испортили бы обстрелами. Бойцы радовались. Домой! В казарме или в общаге праздновать гораздо приятнее и веселее. Знать бы тогда, что нас ждет на самом деле.

Растревожив гулом ночной сон кишлака, мимо нас помчались БМП. Вот ротный, вот Недорозий, вот гранатометчики. Мы рванулись следом. Наконец крайняя застава. В этот раз пронесло – проскочили без засады. Не останавливаясь на посту, сразу уходим к большой дороге и дальше поворачиваем в открытое поле. В центре поля развернут командный пункт полка. Едва мы вышли из кишлака – артиллерия сразу принялась обрабатывать оставленную нами «зеленку», прикрывая арьергард отходящего батальона.

Офицеры собрались вокруг ротного. Поздоровались, переглянулись и дружно засмеялись. «Ссыльный» Недорозий выглядел очень ошарашенным, взъерошенным и напуганным. Тяжело быть взводным на войне после тридцати пяти, ведь его ровесники полками и батальонами командуют.

– Ну как, Серега? Понравилось на боевых? – спросил Острогин. – Как тебе война?

– Да, в общем-то, ничего, но могло быть и лучше. Главное – почище. Да и местный народ встречает неласково, нет цветов, оркестра, теплоты и дружелюбия…

– Ну, ничего, скоро вернешься в Читу, там тебе будет и дружелюбие, и взаимопонимание, – ухмыльнулся Сбитнев, а затем обратился к нам и подмигнул ехидно. – Надеялись поехать в полк, домой, пить шампанское? Готовы?

– Неужели уже в Кабул? – спросил недоверчиво Недорозий.

– Домой пойдем, но только чуть позже. Ты, Серега, настоящей прелести войны еще не ощутил! Словно турист поездил на БМП да чуток в грязи повалялся. Теперь твой турпоход переходит в новую фазу, оценишь новые острые ощущения. Идем в горы в район Ниджараба. Это рядом, совсем рядом. Горы невысокие, пустяшные. Чуть выше тысячи метров. Прикрываем с высоты ущелье, а в кишлаках будут работать десантники.

– Ни хрена себе! – крякнул Острогин. – Новый год в горах, в снегу! Бр-р-р! Я, как южный человек, протестую! Я не выдержу. Сколько издевательств, и сразу все одновременно! И подрыв, и заснеженные горы!

– Ладно, Серега! Помни мою доброту! Живи! Останешься с техникой – следить за старым техником! Чтоб не запил! А я, так и быть, покомандую твоим взводом, – сказал ротный.

– Хороший каламбур! Он мне уже нравится так же, как и твоя идея! – обрадовался Острогин. – Мысленно я буду с вами! Ночами не буду спать! За вас, страдальцев, буду переживать.

– Во, гад! Уже издеваться начинает. А как первый взвод без него? Заскучают! – возмутился я. – Может, я вместо Сереги броней порулю. Я еще ни разу не сачковал, все время на себе кого-нибудь тащу да за бездельников взводных работаю. И за замполитов батальона. Тоже сачки!

– Не переломись, Ник! – похлопал меня по спине Острогин успокаивающе. – Мы тебе памятник при жизни поставим и стихи посвятим, а если что с тобой случится, то и песню о тебе, павшем герое, сложим.

– Дурацкие шутки в сторону, – оборвал нас ротный. – Солдатам обязательно взять спальные мешки и теплые вещи. В горах ночью будет дикий холод, смотрите – вон все вершины в снегу. Итак! Я – с первым взводом, замполит – со своим взводом.

– Не со своим, а со вторым, – поправил я Сбитнева. – Я не командир этого взвода. Я за замполита батальона нынче…

– Хорошо, пусть будет не со своим – а со вторым. Это дела не меняет. Недорозий шагает с родным третьим на отдельную задачу, а гранатометчики идут тоже со мной. Пулеметы раздаю по взводам. Радуйтесь моей щедрости! Повторяю: занимаем всего три высоты.

– Радуемся, радуемся, – воскликнул я. – Щедрость великого и могучего султана безгранична!

– Ага! Идем от предгорья и до задачи пешком. Вертушек не будет. И нам дают миномет, – завершил постановку задач Сбитнев.

– О-о-о, боль наша невероятна, грусть наша безмерна. Надеюсь, мины несут сами минометчики? – осторожно интересуюсь.

– Нет, мины несет пехота! Но только до моей задачи. Оставляют их вместе с пулеметными лентами, дальше чапают налегке, все дальше, и дальше, и дальше. Радуйтесь!

Недорозий не умеет радоваться, а Остроге все равно. Доволен я один.

– Радуюсь!..

– Ник, теперь хватит радоваться. Иди к замполиту полка и не вздумай сказать, что командуешь взводом. А то нажалуешься, а мне втык будет за это.

– О-о! Этого мне только не хватало – к замполиту… Заряжаться энтузиазмом и интузазизмом. Воодушевляться и потом воодушевлять. Наполниться бредом по самое горло и затем излить его на вас, канальи.