Вернувшиеся

Джейкобу нравилось слушать ее объяснения чудесных таинств сновидений. Он вспомнил одно утро, которое они провели вместе в период долгого отсутствия отца. Со двора доносилось пение птиц. Ветер шелестел листвой, и солнце проглядывало сквозь кружевную крону дуба. Мать готовила завтрак, а Джейкоб присматривал за сковородкой, на которой шипели кусочки бекона и колбасы. На столе уже стояли вареные яйца и печенья «серебряный доллар». Все это время мать рассказывала ему о своем последнем сне.

Она зачем-то спускалась к реке. Одна. Вокруг никого не было. Когда она подошла к берегу, вода вдруг стала гладкой, как стекло.

— Наполненная той удивительной синевой, которую можно увидеть только на масляных картинах, пролежавших долгие годы на сыром чердаке, — сказала она.

Мать замолчала и посмотрела на него. К тому времени они уже сели за стол и начали завтракать.

— Ты понимаешь, Джейкоб, о чем я говорю?

Он кивнул, хотя на самом деле не знал, что она имела в виду.

— Синева — это не столько цвет, сколько чувство, — продолжила мама. — И когда я остановилась на берегу, до меня донеслась музыка, звучавшая где-то ниже по течению реки.

— Какая музыка? — спросил ее Джейкоб.

Он так внимательно слушал рассказ матери, что забыл о еде.

Люсиль подумала несколько секунд.

— Ее трудно описать словами. Это была оперная ария. И казалось, что голос доносился с другой стороны широкого поля.

Она закрыла глаза и задержала дыхание, воссоздавая в уме чудесную мелодию. Затем ее глаза открылись. Она выглядела счастливой и немного удивленной.

— Это была музыка, — сказала мать. — Чистая и светлая музыка.

Джейкоб передвинулся на стуле и потер мочку уха.

— И что было дальше?

— Я прошла несколько миль вдоль реки, — ответила мать. — На берегу благоухали орхидеи, большие и красивые — абсолютно не похожие на те, что растут в наших местах. Таких цветов ты не увидишь даже в самых красочных альбомах.

Джейкоб опустил вилку и отодвинул от себя тарелку. Он сложил руки на кухонном столе и опустил на них подбородок. Его длинные волосы упали на глаза. Мать ласково убрала его челку в сторону.

— Нужно постричь тебя, — сказала она.

— Ты что-нибудь нашла? — спросил ее Джейкоб.

Она продолжила свою историю.

— Солнце уже клонилось к горизонту. Я прошла еще несколько миль, но музыка так и не приблизилась. И только на закате дня я вдруг поняла, что звук доносился не из какого-то места ниже по течению, а из середины реки. Это была песня сирен, манивших меня в воду. Но я не испугалась. И знаешь, почему?