Вернувшийся к рассвету

Он повернул регулятор нагрева и уставился в окно, прислонившись лбом к холодному стеклу. Второй фонарь на центральной аллее не горел, и он сделал себе мысленную пометку сказать об этом завтра Евсеичу, совмещавшему ставки лагерного электрика и плотника. Оконное стекло приятно остужало лоб и хотелось так стоять долго, ни о чём не думать и смотреть в темноту. Но раскрытый журнал календарного плана по физическому воспитанию призывно белел страницами на столе. Вообще-то, заполнять журнал была обязанность физрука, но сам лагерный физрук к этому был неспособен. Не в смысле постоянной его неадекватности, вследствие излишнего употребления своего любимого допинга, просто почерк у Ивана Быкова был настолько неразборчив, что это было чем-то невероятным. Буквы скакали, наползали друг на друга, сливались в вытянутые ленты и написанное им расшифровке категорически не поддавалось. Ваня сопел, наливался дурной кровью, соответствуя фамилии, заглядывал себе под кулак и рвал бумагу, яростно давя кончиком стержня на ненавистный лист. Процесс написания одной строчки для него превращался в настоящую пытку. Он жалобно смотрел на присутствующих при этом и, не выдержавшие мольбы его глаз, люди приходили к нему на помощь, отбирая судорожно зажатую в пальцах ручку. Поэтому Олег размешал ложкой порошок «Золотого Ярлыка» в ковшике, быстро ухватив за ручку, переставил чайник на подоконник и вывел регулятор нагрева на минимум — стол рядом и сидя за ним, он увидит, когда начнёт закипать какао.

Заполнение журнала продвигалось медленно — всё время крутилось перед глазами лицо кэгэбешника, и снова и снова вспоминался его презрительный взгляд. Олег отодвинул журнал в сторону, чтобы не закапать и отпил сваренного напитка, вспоминая прошедший день.

Сергеич, когда он вернулся в лагерь, сразу же затащил его к себе и, уставившись на Олега, угрюмо спросил:

— Что ты им рассказал?

Не о чём спрашивали, ни что хотели узнать или говорили, а вот так, в лоб, в открытую намекая на его, Олега, стукачество.

— Про тебя? — Олег прошелся по кабинету, пощелкал кнопками на радиоле, обернулся к стоящему за спиной и сверлящему его взглядом директору лагеря — Про тебя ничего. И ни про кого. На х…й мы им все не сдались, о другом разговор был.

— Тогда о чём спрашивали? — Сергеич потянул галстук, ослабляя узел, чертыхнулся, полностью стащил удавку с шеи и, обойдя Олега, сунулся в тумбу стола — Будешь?

На полированной столешнице возникла зеленоватая бутылка бренди «Слынчев бряг».

— Нет, мне ещё по отрядам идти с проверкой, да и тебе не советую.

— Это верно, Олежек, это верно — сопровождаемое тяжелым вздохом бренди отправилось назад, в темноту тумбы — Так зачем приезжали-то? КГБ, оно по пустякам не ездит, сам знаешь. У них ведь если на заметку попал, то всё, увольняйся и вербуйся на дальний север… Хотя — Сергеич неприятно дёрнул щекой — и там достанут!

— Да говорю тебе — не спрашивали он ни о ком из персонала! Он, представляешь, все пацаном из четвёртого отряда интересовался. Неким Димой Олиным.

— Хулиган? Или родители его…. Ну, отметились или на производстве закрытом работают?

Сергеич неопределённо крутанул в воздухе кистью.

— Да нет! — Олег досадливо помотал головой — Пацан как пацан, мать аппаратчица на «Азотке», цех обычный, не пьёт. Да и не говорил капитан о его матери — только о самом пацане. Следить за ним заставил. За двенадцатилетним мальчиком! Диссидента нашли, тоже мне! — Олег чуть подумал и щёлкнул пальцами — Давай, доставай, зря ты прятал.

— Ну и правильно, Олежка, это правильно! Нервы не казённые, беречь их надо!

Сергеич наклонился, завозился, двигая вслепую рукой, зашуршал бумагами, забрякал стеклом, нагнулся ещё ниже и вскоре вынырнул из-под стола с сияющей физиономией:

— Засунул далеко! Еле достал!

Янтарная жидкость с терпким запахом плеснулась в стаканы.

После общения с директором, Олег сразу же отправился с проверкой по отрядам. Запах его не смущал — ну выпил чуть, особой беды нет. А запах? А что запах? От Быкова вон за километр пахнет и ничего, всё в ёлочку! Выпитый натощак алкоголь его расслабил и создал ощущение лёгкой эйфории и бесшабашности.

«А не зайти ли мне сразу в четвёртый отряд? Посмотрю на этого вундеркинда, которым интересуются целые капитаны КГБ!».

Олег развернулся, оставляя за спиной недоумевающую от его поступка воспитательницу пятого отряда, и быстро пересёк центральную аллею.