Вернувшийся к рассвету

Мальчик быстро прошел через комнату к столу, не обращая никакого внимания ни на сверкающие начищенной медью горны, с белыми, новыми мундштуками, ни на большую цветную фотографию пионера-горниста в полный рост. Миновал развешанные на стене барабаны, даже не прикоснувшись ладонью к манящей ударить в неё поверхности. Не поглядел и на пионерские знамена, разноцветные грамоты и блестящие кубки на стеллажных полках. Равнодушно игнорировал всё сверкающее и блестящее, словно видел ранее многократно и никакого интереса к пионерской атрибутике уже не испытывает. Словно он и не пионер. За стол уселся властно, полностью разместился на стуле, не примостился на краешек. Не задумываясь, отодвинул в сторону стопку брошюр, прихватывая по пути карандаш. Телефонные номера набирал по памяти, разговаривал вежливо, но так, что будь Олег на месте собеседника, то трижды подумал, прежде чем отказать просящему таким тоном. Хмурился, барабанил пальцами по столу, поднимал глаза к потолку, дожидаясь, когда пригласят к телефону нужного ему человека, делал короткие пометки на обложке тетради.

У Олега, чем дальше он наблюдал, тем больше возникало вопросов, и он уже с нетерпением ожидал окончания телефонных переговоров. Наконец, зелёная телефонная рубка окончательно придавила прямоугольники из прозрачной пластмассы на теле аппарата. Олин рассеянно ковырнул пальцем на телефоне кусок пластика справа от диска с цифрами и поднял взгляд на Олега Юрьевича. Смотрел он угрюмо и рассеяно, будто неприязнь от разговора с последним абонентом оставила столь большой осадок, что чтобы избавиться от него, требовалось гораздо больше времени, чем пара минут. Олегу на секунду почудилось, что Олин положит карандаш и строго спросит: «Итак, что вы хотели?», не забыв добавить «У вас пять минут». Не спросил.

— Краску, гвозди, несколько молотков и пару ножовок по дереву привезут завтра. После девятнадцати ноль-ноль. Желательно организовать приёмку и складирование доставленного. А мы с ребятами поможем всё перенести на склад.

С каждым словом тот, холодный и требовательный человек, которого только что видел перед собой Олег, исчезал за открытой мальчишеской улыбкой, лучащимися юной энергией глазами и звонким мальчишеским голосом. Олег невольно тряхнул головой и растерянно спросил:

— А кому ты, Дима, звонил? Нашим шефам с заводов? Или… брату?

Глупость полнейшая спрошена, но мысли Олега скакали в голове дикими мустангами, слова не навязывались на нить смысла, вот и ляпнул, не думая.

— Своим хорошим знакомым, Олег Юрьевич. Они нам помогут. Они славные и добрые люди, настоящие товарищи.

Показалось Олегу или нет, но при последнем слове в глазах мальчика мелькнула та же тёмная, пугающая непонятностью, хищная тень, что он увидел на фотографии, что показывал ему капитан КГБ.

— Да? Очень хорошо, что у тебя есть такие знакомые. И, Дима, задержись на минутку! Я хотел тебя спросить кое о чем.

Мальчик, уже взявшийся за дверную ручку, обернулся и кольнул холодным взглядом споткнувшегося на полуслове старшего пионервожатого:

— А стоит ли Олег Юрьевич, спрашивать? Знаете выражение: «Во многих знаниях — многие печали»? И мне хотелось бы видеть вас среди своих друзей, а друг не заставляет отвечать друга, если тот не хочет. До свидания, Олег Юрьевич. Всего хорошего.

И открытая дверь мягко закрылась за по-юношески худощавой спиной собеседника. Олег некоторое время посидел без движения бессмысленно глядя на закрытый прямоугольник двери, потом перевёл взгляд на зеленый кусок пластмассы с электросхемами внутри. Завтра пятница и капитан ждёт его звонка. Вежливо ответит, попросит секунду обождать — он возьмёт ручку и безлично предложит говорить. Почему-то Олегу хотелось нарушить своё обещание, данное им самому себе и рассказать абсолютно всё о сегодняшнем дне. Без купюр, без умалчивания, всё как было. Наверное, потому что он испугался и хотелось с кем-то поделиться пережитым, найти поддержку. А кто поможет лучше, кого не испугает это чудовище, что скрывается в теле мальчика? Только такой же монстр. И знакомый Олегу монстр гораздо более страшен, чем представший пару минут назад перед Олегом.

Минуло полчаса, в комнату пару раз заглядывали, а Олег всё по-прежнему сидел у окна и не отрывал пристального взгляда от телефона.

— Дим! Да, Димыч же! Заснул что ли?

Толчок в плечо и голос Витька вырывает меня из воспоминаний. Так и не решив, правильно ли я сделал, почти раскрывшись перед старшим пионервожатым или нет, я посмотрел на приятеля затуманенным взором. Поймал его открытый и простой взгляд, всё ещё пребывая в воспоминаниях, задумчиво улыбнулся:

— А ведь хорошо мы забор покрасили, правда, Витя?

— Забор? А, тот забор…. — Витя расплылся в глупой улыбке.

— С забором, ты это классно придумал! Было весело! И особенно с маслом, ну чтобы краска к коже не приставала. Девчонки наши тогда не только руки намазали, но и ноги и ходили такие…. Такие классные, вкусные как…. Как свежие булочки из хлебного отдела, вот! С корочкой!

Витя, наконец, подобрал определение и заулыбался ещё шире.