Верный меч (ЛП)

Я не собирался упоминать ее имя, но понял, что лучшей возможности мне не представится.

Священник замер на месте. Ветер за стеной шелестел соломой, деревянные балки над нашими головами тихо поскрипывали. Снизу из общей комнаты доносился мужской смех.

— Откуда ты знаешь это имя? — спросил Гилфорд.

— Кто она?

— Это не твое дело.

— Я знаю, что ты собираешься с ней встретиться в Уилтуне, — я почувствовал, как мое сердце подпрыгнуло.

Я не знал, правда ли это: не смотря на предположение Роберта, я не мог быть абсолютно уверен, но реакция капеллана подтвердила мою догадку.

Он смотрел на меня молча, изредка моргая.

— Ты отрицаешь это? — спросил я.

— Кто тебе назвал это имя?

Я подумал, что будет неразумно выдавать Роберта, и решил усилить натиск.

— Она была любовницей Мале? — Потребовал я. Я ступил на зыбкую почву, но моя кровь бурлила, и я желал удержать преимущество. — И она укрылась в монастыре, чтобы бежать от него?

— Как ты смеешь оскорблять моего господина? — Воскликнул Гилфорд. — Человека, которому ты поклялся служить?

Я был уверен, что он произнесет нечто подобное, и не собирался отступать.

— Она не его любовница? — Повторил я.

— Конечно, нет!

— Тогда кто же она?

— Раньше она была женой короля, — в голосе Гилфорда звучало нетерпение.

— Короля Гийома? — спросил я растерянно.

Насколько я знал, он всегда был женат только на одной женщине, Матильде.

— Узурпатора, — сказал священник, его щеки залила краска. — Гарольда Годвинсона.

Такое мне и в голову не приходило.

— Что может связывать Мале с женой узурпатора?

— А тебе какое дело? — Голос Гилфорда сорвался на визг. — Это личное дело виконта, я причастен к нему, как его капеллан. Тебя это не касается. Ты простой рыцарь, продажный меч. Ты не что иное, как слуга!

Я собирался открыть рот, чтобы ответить — это мое дело тоже, потому что я командир нашего отряда — но его последние слова подняли во мне такую волну возмущения, что я полностью сосредоточился на том, чтобы совладать с собой.

— Оставь меня, — лицо Гилфорда по-прежнему было красным. — Иди к своим людям. Мы выезжаем завтра на рассвете. Я не хочу никого из вас видеть до тех пор.

Я колебался, подыскивая слова, которые смогу должным образом передать мое отвращение к нему. Продажный меч! Слуга!

— Уходи, — повторил он.

Бросив на него последний взгляд, я повернулся и хлопнул дверью.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Следующий день прошел в относительном спокойствии. Я не разговаривал с капелланом, он не разговаривал со мной, мы оба сосредоточенно глядели на дорогу поверх лошадиных ушей. Несколько раз я встречал его взгляд, но он выражал только презрение. Но если он ожидал, что я предложу ему извинения, то должен был остаться сильно разочарованным, потому что я не сказал ничего, что не считал несправедливым.

И все-таки я не приблизился к пониманию, какие дела могли быть у Мале с этой монахиней Эдгитой, и почему они оказались настолько важны, что он послал к ней людей через половину королевства. Тот факт, что она оказалась вдовой узурпатора, казался мне весьма значительным, но я не мог понять, как она может влиять на нынешние события в Англии. По крайней мере, это было все, что мне удалось вытянуть из священника, чья решимость держать нас в неведении стала опасным испытанием для моего терпения. Но я собирался получить все ответы, как только мы достигнем Уилтуна.

Я ничего не стал рассказывать остальным, потому что все еще был зол на них. Я злился на Эдо, который прочел мне проповедь о доверии. Злился на Радульфа, устроившего переполох в пивной. И на Уэйса, от которого до сих пор ожидал больше здравого смысла. Я не считал, что они заслуживают знать то, что мне удалось раскопать. В любом случае, скоро все это закончится, мы поедем назад в Лондон, а оттуда в Эофервик. Если они так хотят сражаться, они обязательно получат такую возможность, пока Мале еще держится, напомнил я себе.

Холмы перед нами поднимались и опускались, как складки на земной мантии, каждая долина казалась зелено-коричневым гобеленом, переплетенным серебряными нитями речушек и ручьев. Один или два раза мы видели вдалеке среди деревьев пятнистых оленей, они стояли неподвижно, как статуи, повернув в нашу сторону головы; мы бы так и не заметили их, если бы они не решили перейти дорогу прямо перед нами: три, четыре, пять прекрасных животных, следующих друг за другом.

А древняя дорога все тянулась на запад, казалось, что она не имеет конца. Какими же великими строителями были римляне, думал я, если их творения выдержали напор стольких веков. И все же, как сказал капеллан, даже они не устояли перед гневом Божьим, даже они оставили этот остров в конце концов.