Верный садовник

— Получив письмо от курьера из Найроби, я разволновалась, позвонила Ларе Эмрих в Саскачеван и сказала: «Лара, дорогая, послушай, мы получили длинное анонимное, очень загадочное, совершенно безумное письмо, в котором подробно и убедительно расписана вся история „Дипраксы“. Без обратного адреса, без даты, без подписи, но мне представляется, что автор письма — Марк Лорбир. В письме достаточно подробно описаны смертные случаи, вызванные применением препарата в сочетании с другими лекарствами, и оно может сильно укрепить твои позиции». Особенно меня порадовало то, что документ буквально озаглавили ее именем. Назывался он «Доктор Лара права». «Безумный, конечно, текст, — сказала я ей, — неистовый, как политическое заявление. Очень полемический, очень религиозный и уничижительный для Лорбира». «Тогда он написан Лорбиром, — ответила мне Лара. — Марк сам себя сечет. Это нормально».

— Вы встречались с Эмрих? Знакомы с ней?

— Как с Тессой. По электронной почте. То есть мы — электронные подруги. В письме говорилось, что Лорбир шесть лет прожил в России, два года при коммунизме, четыре — в период нового хаоса. Я сказала об этом Ларе, но она и так это знала. Согласно письму, Лорбир представлял интересы нескольких западных фармакологических корпораций, лоббировал их интересы в высших российских здравоохранительных инстанциях, продавал западные лекарства. За шесть лет он имел дело с восемью министрами здравоохранения. В письме есть фраза, касающаяся этого периода, я хотела зачитать ее Ларе, но Лара прервала меня и сказала, что и так ее знает. И процитировала слово в слово: «Российские министры здравоохранения приезжали на „Ладах“, а уезжали на „Мерседесах“». Она добавила, что это любимая шутка Лорбира. И тем самым мы окончательно убедились в том, что документ написан Лорбиром. Это было его мазохистское признание. От Лары я также узнала, что отец Лорбира был немецким лютеранином, ревностным кальвинистом, отсюда и желание сына исповедоваться. Вы разбираетесь в медицине? Химии? Может, в биологии?

— Боюсь, я получил несколько иное образование.

— Лорбир заявляет в своем признании, что, работая на «КВХ», он получил подтверждение эффективности «Дипраксы» благодаря взяткам и лести. Он подробно описывает, как подкупал чиновников, как манкировал результатами клинических испытаний, сколько платил за регистрационные удостоверения и лицензии на импорт. У него кормилась вся бюрократическая цепочка. В Москве одобрение препарата специалистом, мнение которого является решающим, стоит двадцать пять тысяч долларов. Так, во всяком случае, он пишет. Проблема в том, что подкупать надо и других, иначе из зависти или от обиды они могут затянуть получение регистрационного удостоверения на годы. В Польше ситуация та же, но платить приходится меньше. В Германии прямые взятки не в чести, но достаточно много способов склонить специалиста к нужному решению. Лорбир пишет о том, как зафрахтовал на деньги «КВХ» аэробус и повез восемьдесят известных немецких врачей в Таиланд, на ознакомительный тур. — Бирджит улыбнулась, вспоминая этот отрывок письма Лорбира. — Знакомство с Таиландом началось для них прямо на борту самолета с фильмов, черной икры и выдержанных коньяков и виски. Разумеется, высочайшего качества, пишет он, потому что хорошие врачи в Германии привыкли к самому лучшему. В Таиланде врачам предоставили полную свободу, но тем, кто хотел, организовали отдых в женском обществе. Лорбир лично заказал вертолет, который доставил орхидеи в один прибрежный отель, где расслаблялись врачи и их очаровательные подруги. На обратном пути о Таиланде не заикались. Врачи все правильно поняли. И по возвращении в Германию выписывали соответствующие лекарства и публиковали нужные статьи.

Бирджит рассмеялась, но при этом сочла необходимым добавить:

— Все это не означает, что «Дипракса» — плохой препарат, Джастин. «Дипракса» — очень хороший препарат, клинические испытания которого пока не закончены. Не всех врачей можно соблазнить, не все фармацевтические компании безответственны и жадны.

Она помолчала, опасаясь, что говорит слишком много, но Джастин не сделал попытки остановить ее.

— Современной фармакологической промышленности всего шестьдесят пять лет. Там работают хорошие мужчины и женщины, на ее счету гуманитарные и социальные чудеса, но коллективная совесть у нее еще недоразвитая. Лорбир пишет, что фармакологические компании повернулись спиной к богу. Я так и не поняла многих его ссылок на Библию. Возможно, потому, что не понимаю бога.

Карл заснул на качелях, поэтому Джастин взял его на руки.

— Вы говорили о том, что позвонили Ларе Эмрих, — напомнил он.

— Да, но специально перевела разговор на другое, потому что была зла на свою глупость. Вам удобно или мне взять его?

— Все хорошо.

Белый «Мерседес» остановился у подножия холма. Двое мужчин остались в кабине.