Вероятно, дьявол

– На занятиях мы смотрим хорошие фильмы, авторский кинематограф, или проводим семинары на таких мероприятиях, как сегодня, ходим на выставки ваших коллег.

Все молча его слушают. В воздухе носится что-то тревожное, или мне только кажется. Он стоит от меня так далеко, словно на другом континенте, и я не могу придумать, каким образом преодолеть океан между нами.

– У нас есть прекрасная типография, где можно напечатать большой тираж такой замечательной книги, – он вытягивает шею, словно ищет кого-то среди слушающих, и, заметив, указывает на меня рукой. Меня передёргивает от неожиданности. Все распахнутые с любопытством глаза обращаются ко мне.

– Моя первокурсница, уже второкурсница, Соня, очень талантливая студентка, организовала всю работу по созданию сборника.

– Вы помогали, – мямлю я, ощущая стеснение в груди.

– Можете взять себе экземпляр, – говорит он и протягивает быстро исчезающие книжки заслонившей его толпе.

На этом экскурсия закончилась, и началась неофициальная часть. Фуршет в пространстве, где утром должен состояться мастер-класс по вырезанию человечков из цветной бумаги, не предполагал наличие алкоголя и пьяных студентов – этим он отличался от других вернисажей, которые посещал Профессор, но он был пьян от внимания новых людей, смотрящих на него с восхищением, а я трезва как стёклышко, готовое разлететься от досады и неоправданных ожиданий.

Я рвусь домой, туда, где мне не нужно будет ни с кем разговаривать и изображать веселье. Где я, по крайней мере, могу быть печальна. Я стою в углу, выгадывая удобный момент, чтобы уйти, не попрощавшись – вряд ли он заметит моё отсутствие.

– Ну что, ты слышала, как я тебя представил? – он незаметно подошёл ко мне.

– Слышала. Спасибо.

– Хорошие ребята, – сказал он, указывая на людей, державших под мышкой книжечки с жёлтой обложкой.

– Да, замечательные, – ответила я.

– А ты что нарядилась, как на похороны? И стоишь тут скучаешь? Вроде у нас радостное событие – радоваться надо, – в его глазах светилась насмешка.

– Простите, просто устала немного – две недели не вылезала из Школы, печатала, сшивала, сшивала, печатала.

– Да, спасибо тебе, отлично получилось! – его голос смягчился.

– Не за что, – сказала я, улыбаясь так широко и ласково, как только была способна.

Хотела я ещё что-то сказать, упомянуть нашу встречу в ресторане «Дача», сказать, как он помог, какую потрясающую обложку сделал, но не знала как. Я вдруг забыла все слова, точные выражения, которые были заранее заготовлены. Они то возникали, мерцая, то растворялись, не успей я даже открыть рта.

– Надо ещё напечатать! – сказал он, растягивая губы в улыбке.

– Вы шутите? – я засмеялась.

– Нет, – серьёзным тоном ответил он.

– Ладно! Пойду печатать! – я всё ещё смеялась, но внутренне погружалась в уныние, в котором мне предстоит провести ещё много времени.

Я знала, знала, что буду выглядеть последней дурой, если уйду. Это всё, на что я способна? Примитивная и вымученная шутка? Мне бы хотелось сейчас быть кем-то другим, кем-то поживее, кто мог бы сделать шаг навстречу, может быть, даже обнять его, рассмеявшись и запрокинув голову. Я предсказуемо сдалась. Капитулировала. Самый удобный момент сбежать домой и наконец снять натёршие мозоли туфли.

Глава 4. Земляничная поляна

Маршрут маленькой инженю змеился в южном направлении, так и сяк, от Дикси Авеню к Дикси Плац, на озеро Дикси Зее, к каменному кругу Дикси Стоун, Диксильбург, штат Западный Диксисипи, Диксиланд, планета Диксоид.

Шёл зигзагами кривых переулков, загибаясь по бульвару, скатывался по крутому проезду в воронку тихой круглой площади со скамейками и упирался в просевший дом – второй этаж незаметно прорастал третьим с глухими окнами, где по легенде располагалась то ли порностудия, то ли бордель, а по ночам упоительно перекатывали по полу огромные металлические шары.

Не выдавая себя, она наблюдает за вами в сторонке, маячит вдали чудесным миражом. А в один солнечный день, когда будет дуть юго-западный ветер, осмелеет, возьмёт вас за руку и проведёт к своему дому, в тесных объятиях которого спрятан глухой камерный дворик.