Вероятно, дьявол

Первое «эым» следовало воспринимать как кантианский императив и доложить ситуацию – план досуга, предоставить список развлечений на предстоящий день, а он подумает, проводить ли его со мной или в другом, более привлекательном месте. Второе «эым» означает, что расчехляться он не собирается. Нет, верблюд не сдвинется с места – просто превратит долгие часы в медленную каторгу.

– Мороженое… – протяжно произносит он, и из-под одеяла вылезает одна рука, обхватывает меня за шею и валит на кровать. Удерживая ногой в горизонтальном положении, стискивает и елозит руками по моему, оказавшемуся в плену, тельцу.

– Я бы не отказался от мороженого, – в конце концов говорит он и энергично толкает меня коленкой под ягодицы, – сходи-ка принеси. Schneller! Schneller![31]

И тут комната вдруг поплыла, как пятно разлитого кофе по скатерти, когда в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, ключ повернулся, замок щёлкнул, и дверь отворилась. Протянувшаяся откуда-то длинная косматая рука совпадений привела прямо к двери мисс Визави, оказавшейся, как и следовало ожидать, близорукой в силу возраста квартирохозяйкой.

Et ensuite?[32]

А затем раздался визг. И немудрено визжать в такой ситуации, пусть и недостаточно громко, чтобы небеса разверзлись и поразили нас молнией, но достаточно, чтобы в тёмном дверном проёме материализовалась злорадная до скандалов и чужих невзгод соседка, а Профессор от неожиданности откинул одеяло и приподнялся на локте.

Реальность сильно отличается от фантазий, а ещё существует ряд случайностей и совпадений. Не такого я ждала от сегодняшнего дня. Визга, конечно, не было. Она была женщиной, которая умеет держать себя в руках, но всё остальное – правда: и соседка под дверью, и старушка, ступившая в обуви на крапчатый ковролин, как Моисей на Святую землю. Она закрывает за собой дверь и, раскачиваясь, проходит в комнату.

Моё онемение нашло некоторое разрешение, и я ласково, как только могла, проронила:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – ответила она, попеременно глядя то на меня, то на Профессора, – кто это?

– Это не то, о чём вы подумали, – начала я, не зная, как продолжить.

– Кто вы? – повторила вопрос хозяйка, обращаясь теперь к Профессору.

– Это мой друг, – ответила я, – он болеет и остался у меня переночевать, всего на одну ночь.

– Гхм, – Профессор откашлялся, – простите мой неподобающий вид, но я абсолютно здоров. Это всё она.

– Кто она?

– Да вот она, – он указал на меня, – маленькая врушка. Обманом меня сюда затащила, обещала накормить. Сказала «приглашаю вас на ужин», но тут мышь повесится от голода. Вы видели?

– Что?

– Мышей. Не видели? – он весь выражал спокойствие и умеренное любопытство.

Старушка молчала.

– Я тоже не видел, но она говорит, что они тут есть.

– Есть, – нетерпеливо, обрадовавшись возможности влезть в разговор, ответила я, – ещё как есть.

– Как хорошо, что вы пришли, – продолжил Профессор, сев на кровати и перекинув через плечо на манер римской тоги одеяло, – проходите. Вы спасёте меня из плена?

– Вы кто?

Старушку, кажется, переклинило.

– Я – Профессор.

– Что вы здесь делаете?

– Я спал. Ждал своё мороженое.

– Уходите немедленно.

Я закрыла глаза ладонями, полагая, что это сделает меня невидимой.

– Ну что вы, так негостеприимно, – с нарочито оскорблённым видом он качает головой, встряхивает пачку, извлекает и закуривает сигарету. – Соня, сделай нам кофе, пожалуйста.

Я, чтобы убедиться, не галлюцинация ли это всё, протёрла рукой глаза. Как того и следовало ожидать, всё осталось на прежних местах. Хозяйка покосилась на конверт и, как одурманенная, молча подошла к комоду. Со скрипом села на стул, который сама же с моей помощью оборачивала прозрачной плёнкой.

Бог знает чем бы закончилось это жутковатое свидание, если бы не особое гипнотическое действие, которое – я до сих пор не могла привыкнуть – Профессор, не прикладывая никаких видимых усилий, оказывал на женщин любого возраста. Они начинали таять и растекаться, посмеиваться и краснеть. На морщинистом лице квартирохозяйки я заметила розовую краску, коснувшуюся кончиков ушей. Серьги в вытянутых мочках кокетливо раскачивались. Он проник в её душу, как верблюд в игольное ушко.

– Прошу прощения, не расслышал ваше имя.

– Я его не говорила, – она провела руками по исцарапанной поверхности деревянного комода.

– И всё-таки? – уголок его рта приподнялся.

– Виктория. Александровна.

– Очень приятно, Виктория Александровна. Вы, наверное, хозяйка, раз у вас есть ключи.

– Да. Я хозяйка, – по её лицу блуждала рассеянная улыбка.

– Чудесная комнатка. И место такое хорошее – в самом центре, – он сидел, прислонившись к стене, в позе, которая выражала спокойствие. Лицо хозяйки подобрело.

– Вы пришли за оплатой?

Хозяйка поджала губы и утвердительно кивнула.

– У неё нет денег, – он громко рассмеялся.

– Неправда. Есть, – сказала я, заглядывая ей в лицо.