Вероятности. Наваждение. Часть вторая

Если бы они только знали, если бы догадывались, почему они здесь, почему живут так, почему лишены всего того, что снаружи… Столько жизней загублено, столько возможностей упущено, столько судеб к чёрту! Во имя чего? Неужели ради тех нескольких мальчишек и девчонок, которых ежегодно отправляли к несуществующим Пограничникам? Которых потом переучивали, ломали в спецшколе, лишали родителей, друзей, любимых. И ведь никто, никто, кроме него, Векшина, сюда так и не вернулся. Почему? Как такое могло быть? Неужели все принимали это положение вещей? Неужели всем было комфортно жить там, зная, как живут оставшиеся здесь? Никто за сто лет так и не предпринял попыток найти Периметр? Или, может, не смог? Не дали? Не пустили? Сколько их таких бывших Однотипных пострадало при этом? Сколько ещё жертв потребует Периметр?!

Векшин резко сел и сжал песок в кулаках: «Я это всё разнесу к чертям собачьим!»

Среда, 27 августа

Пока Анна, с головой уйдя в работу, изучала медицинские карточки своих будущих пациентов и не замечала, что уже давно перевалило за семь часов вечера, Ярослав мучился от скуки в гостиничном номере. Кирилл с Сергеем куда-то ушли – возможно, Грачёв отправился искать место встречи городской молодёжи и утянул с собой за компанию Харитонова, благо, его Света была далеко. Васильева, естественно, не позвали, чтобы не навлечь на себя гнев Векшиной.

Ярославу надоело валяться на кровати, и он решил пройтись по городу. Оказавшись на улице, направился на восток – к центру и, пройдя два квартала, вдруг наткнулся на небольшую закусочную. Проверил, лежат ли в кармане карточки, и зашёл внутрь.

В зале, отделанном бежевым кафелем, было не больше десяти человек. Посетители пили пиво и закусывали бутербродами и пельменями. Негромко играла какая-то древняя песня – певицу Ярослав не узнал, да и слова ему знакомыми не показались: вроде «держи меня, соломинка, держи…» Видимо, что-то ещё допериметрных времён.

За столиком в углу Ярослав заметил двух солдат из группы Глеба Морозова. Он подошёл к прилавку и попросил одно пиво, протянув карточку.

– Не надо, – ответила продавщица, улыбнувшись. – Вам первое пиво бесплатно.

– Спасибо, – улыбнулся в ответ Ярослав. – Тогда давайте ещё два – вон для тех двух парней.

Он отдал продавщице две карточки, взял три кружки и подошёл к солдатам:

– Добрый вечер! Можно к вам присоединиться?

– Валяй, – добродушно ответил один, светловолосый с круглым лицом.

– А это вам, – протянул две кружки Ярослав.

– Тогда тем более! – воскликнул второй, с невысоким тёмным ирокезом и порванным левым ухом.

– Ты, кажется, Ярослав, так? – спросил первый.

– Да.

– А меня Димой зовут.

– Костя, – протянул Васильеву руку второй.

– Ну, как у вас там в больнице? – спросил Дима, отхлебнув треть кружки сразу. – Идёт дело?

– Мы пока только оборудование настраиваем, карточки изучаем, составляем списки. Возни ещё на неделю точно. Потом, может, что-то и сдвинется.

– У вас хоть работа есть, – вздохнул Дима. – А мы от скуки дохнем. Хорошо, что вчера пропуска на стадион получили – можем теперь мяч по полю гонять. А так бы всё время только по пивным и шатались…

– Кстати о пиве, – показал пустую кружку Костя. – Надо бы ещё сходить за одной.

– Так все карточки пропьём, – буркнул Дима. – Уже по полторашке влили.

– Ничего. Теперь мы тебя угощаем, Ярослав.

Костя встал и направился к прилавку, чуть пошатываясь. От столика с другого конца зала ему навстречу двинулись трое местных.

– Ребята, – громко сказал один из них, – мы вас угостить хотим. Не побрезгуйте. От всего сердца настоящим Пограничникам.

– Спасибо, мужики! – расплылся в улыбке Костя. – Пограничная служба вам благодарна! Три пива, – обратился он к продавщице.

– Ты сам-то чем занимаешься? – спросил Ярослава Костя, ставя на стол кружки.

– Я – программист, – ответил тот. И, решив придать себе значимости, добавил: – Можно сказать, самое ответственное лицо: малейшая ошибка в коде – и всё, пациенту кранты.

– Ха-ха! – усмехнулся Дима. – Смотри весь город не перебей! Вот смеху-то будет – приехали лечить, а вышло всё наоборот!

– Потом будут к тебе ночью приходить духи Периметра, – добавил, наклонившись к Ярославу, разгорячённый почти двумя литрами пива Костя, – уродливые такие… и стонать: «Пошто замучил нас, ирод?» Знаешь, каково это?

– Догадываюсь.

– Догадывается он! – неожиданно зло проговорил Костя. – А мы вот знаем: сколько народу на войне перебили! Не перечесть… Трупов навидались – до конца жизни хватит. А ты, небось, так за компьютером всю жизнь и просидел в чистом офисе?

– Костян, – осёк его Дима.

– А что? – возмутился Костя. – Одним в комфорте сидеть, а другим в грязи возиться. Жизнь – она такая. Я что – не правильно что-то говорю? – И снова повернулся к Ярославу: – Но только вот, кто не видел смерти – не видел и жизни. Ты можешь быть хоть академиком, но пока живёшь в тепличных условиях, пока не пощупал смерть своими руками, ты неполноценен. Понял? Ты – неполноценен.