Вероломное племя

– Рука, Восставшая Из Пепла приказал передать его ситсам! Мы и прежних мальчишек им отдавали. И тебя должны были отдать! Ситсы расправляются с детьми племени хеллисин.

– За что?

– Не знаю! Я просил не отдавать им Лана, но мне мои же соплеменники пригрозили. Обещали убить, если я проговорюсь! Мы самозванцы!

– Что это значит?

– А то, что племя хочет убить всех, кто не рожден среди амуэнна.

– Я думал, его истребили, – удивился Кина. – Отец говорил…

– Знаю! – оборвал Серая Пятка. – Для всех мы мертвы!

– И зачем тебе возвращаться туда, если они угрожают?

– Есть незаконченное дело!

– Какое?

– Тебе не нужно знать! – буркнул Серая Пятка. – Мчи прочь!

– Я хочу помочь! – порывался Кина.

– Ты никак не поможешь! – закричал Серая Пятка. – Мальчишка, не видящий волоска между преданностью и предательством, не способен стать вождем!

– О чем ты? – вскрикнул Кина.

– Верно сказал перед смертью шаман Пыльная Собака. Ты не вождь хеллисин!

– Что это значит? – спросил Кина и набросился на Серую Пятку. Старший опрокинул его на спину, вытянул его левую руку и расправил пальцы.

– Что ты делаешь? – вопил Кина. Он молил о помощи, но ветер крал его слова. Серая Пятка вынул из ножен кинжал и ударил им по безымянному пальцу юнца. Кина взревел и начал задыхаться. Он держался за руку в мечтах преодолеть невыносимую боль. Кровь мгновенно смывалась дождем. Серая Пятка похлопал Кину по плечу и положил его палец к себе в мешочек, висевший на пояснице.

– Почему? – сквозь слезы вскрикнул Кина.

Серая Пятка всплеснул руками и недобро посмотрел на него. Кина не отпускал трясущуюся руку и с каждым новым громом взрыдал все сильнее. Серая Пятка наклонился над ним, схватил за волосы и взглянул в глаза, в которых в ту секунду отразилась молния. Индеец ненавистно пыхтел, взмахами головы скидывал с себя увесистые дождевые капли, но не уводил жестокого взора от парня.

– Хочешь еще одного пальца лишиться? – голос его звучал грозно. Кина молчаливо помотал головой. Он всхлипывал, но будто начал забывать о боли. Его сердце сжалось от предательства и жестокости, с которой он никогда до этого не сталкивался. В глазах бушевал океан мести, но выплеснуть его наружу не выходило. В это мгновение все было против Кины, даже Луна, ушедший далеко в прерию, чтобы найти хоть что-то для своего пустого брюха.

Серая Пятка вскочил на коня, наградил Кину безжалостным взглядом и выпустил из себя звонкий клич: «Яуйя-яуйя». Индеец ударил коня и помчался вдаль. Через несколько секунд его уже не было видно. Он скрылся за плотной дождевой пеленой.

Кина неотрывно смотрел на руку, лишенную пальца. На его лице вычерчивалось отвращение к самому себе, как к уродцу, от которого отреклась семья. Внутри все бурлило, но наружу вырвался лишь жалкий крик, вмиг заглушенный громом.

8

Скромный Лис один в своем тихом жилище. Он сидел на коленях перед костром, по правую руку от него на земле стояли чаши. В каждой из них находилась краска, цвет которой зависел от состава. Красная была помесью глины, ягод и свеклы; в белую добавлялся гипс и порошок, полученный из раковин моллюсков; в третьей чаше лежал кусок древесного угля; желтая краска состояла из молотых ягод, цветов, мха и вещества из внутренних органов буйвола. Из-за долгого хранения от нее исходил отвратный запах. Нужные ягоды и цветы зимой не отыщешь, поэтому использовались сгнившие плоды, хранившиеся долгие месяцы в земле.

Под мелодию, сочившуюся через приоткрытые губы, Скромный Лис нанес белую краску на свое лицо. После этого окунул два пальца в красную краску, и провел ими по щекам от глаз до подбородка. На каждой щеке он нарисовал три полосы, две крайние из которых немного короче центральных. Под тихий костровый треск и все ту же монотонную мелодию сквозь бледные губы индеец раскрасил нос в желтый. Взяв кусок угля, он принялся ненавистно водить им по векам и лбу, от чего появилась неровная жирная линия от виска до виска. Когда ритуал окрашивания закончился, Скромный Лис встал, погасил очаг и вышел из типи.

Под тучным небом лагерь выглядел сиротливо. Лишь Холодный Клен, опершись на копье, в полудреме следил за прерией. В темноте жилища походили на пещеры, внутри которых мерцали тусклые огоньки, будто у их стен летал рой светлячков.

Скромный Лис подкрался к своему коню, стоявшему в небольшом загоне. Открыв деревянную калитку, он выпроводил его. Мужчина вел животное за собой в ветреную прерию, подальше от лагеря. Едва конусы типи в его глазах исчезли из виду, индеец запрыгнул на коня и поскакал вдаль.

***

Шайна выглядывала из-за его жилища, содрогаясь от страха того, что узнала ранее, когда подслушала разговор вождя со Скромным Лисом. Она трепещущей рукой зачесала волосы назад, выпрямилась и покралась к типи, в котором жил Предрассветное Облако. Приподняв кожаную дверцу, ступила одной ногой в душное темное помещение, пригнулась и прошептала:

– Облако!