Версальские кружева

– Нет, что вы, Николай Иванович! Все будет хорошо. По легенде я недавно в Брест приехал, никого не знаю, дело свое хочу начать. Вот он и старается – сводит, так сказать, с высшим обществом…

– Ну-ну… Советов тебе не даю, ты уже дока стал в этих делах… Прошу только, – так, знаешь, по-отечески прошу: не заиграйся и уйди вовремя. Договорились?

– Не волнуйтесь! Как говорил актер Папанов: «Усе сделаем в лучшем виде».

– Слышу, настроение у тебя хорошее. И, похоже, ты уже в образе. Завтра к тебе выезжает один человек, с наружки, как ты просил… Только не обессудь! – даю его тебе на одну неделю, не больше.

– Николай Иванович! Что в моих планах одна неделя? – миг! Я дом в пригороде на целый год снял! Давайте договоримся: при первом моем требовании вы мне этого, – именно этого бойца, пришлете обратно и надолго. – Михаил улыбался, его шеф был из того времени, когда работа и цель считались выше денег и чинов.

– Вообще, Миша, я звоню тебя поздравить: ты блестяще закончил операцию с ливанцами, ювелирные украшения перешли в нашу собственность. Мне всегда нравилось это удивительное, присущее только тебе, сочетание неспешности и железной хватки. Твои челюсти и на этот раз не упустили добычи, и принесли нашей конторе неплохие дивиденды. Еще раз поздравляю тебя и – прощаюсь. Будь здоров!

– Спасибо! И вам всего хорошего. – Михаил положил телефон рядом с компьютером и посмотрел в окно. Сумерки накрыли дачный поселок темнотой, проявив звездное небо и молодой рогалик луны. Ветер, уставший играть с макушками деревьев, стих.

Мужчина лег и выключил свет. Где-то далеко шла, постукивая колесами, электричка. Монотонный перестук ласкал его засыпающее сознание желаниями новых дорог.

Утром он проснулся рано. Наступил день, от которого зависело самое главное – успех всей операции. Побрившись и приведя себя в порядок, Михаил выехал на рынок, где продавались подержанные иномарки. Выделенные средства позволяли ему купить новую машину среднего класса, но, потратив полчаса, он решил иначе: остановился на тойоте две тысячи пятого года, неприметной окраски и с трудно запоминающимся номером.

Уладив у нотариуса все дела по переоформлению автомобиля, он выехал в город и оставшееся до встречи время катался по центральным улицам, изучая дорожные развязки и местные достопримечательности.

Ровно в назначенный час, ступая в такт секундной стрелке, он открыл дверь ресторана «Золотой Петушок».

– Миша! – Услышал он голос своего «друга» и земляка. – Иди сюда! Масюкавичей… – Он смешно исковеркал белорусскую фамилию. – …Еще нет. Женщины! Сам понимаешь – опаздывают.

Они прошли в отдельный кабинет и закрыли за собой дверь.

– Хочу еще раз напомнить тебе: тетки они богатые, до всего нового голодные, особенно – дочь. Поэтому можешь даже и не волноваться: наверняка у тебя что-то купят, потом и подружек подгонят… Словом – обрастешь потихонечку клиентами. А зацепишься через них за папочку – считай, в дамки прошел. Мне долю за посредничество не закладывай, так помочь тебе хочу, по-товарищески.

– Марик, – обратился Михаил к «земляку», – ты-то хорошо их сам знаешь? Ничего они, не напугаются – вот так, с незнакомым человеком, в ресторане вечер проводить?..

– Ай, слушай, я им показал фотографии твоего московского ювелирного магазина, яхты, дома на Мальте… Сладкого столько в уши влил, что можешь даже и не переживать! Они сидят тут, в провинции, знаешь, такими матронами-переростками. Спят и видят, как заграницу жить уехать. Ты для них – живая легенда, так сказать – воплощение идеалов жизни и мечтаний о богатстве.

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появились женщины.

Быстро закончив с ритуалом знакомства, они сели за стол и, читая меню, периодически обменивались беглыми взглядами и быстрыми улыбками.

Нина в жизни оказалась другой, совсем не похожей на ту женщину с фотографий в его компьютере. Лицо ее выглядело уставшим, глаза хранили какую-то заботу и печаль. Руки были ухожены, но в тоже время с годами утратили грациозность и легкость. Дорогая одежда, несмотря на то, что сидела хорошо, ловко облегая ее фигуру, была словно сшита для другой женщины. Казалось, чья-то неумелая подсказка или просто высокая цена надели сегодня на нее это платье и туфли. Ангелина наоборот – точно соответствовала его представлениям о ней: была ярка, самоуверенна и заносчива. Знакомясь, она кокетливо, хотя и несколько вяло, протянула ему руку и попросила в дальнейшем называть ее Марго.

– Михаил, а сколько вам лет? – она начала говорить первой, отложив меню в сторону.

Взгляд ее был прям и вызывающ.

– Мне сорок один год, – так же прямо, не отводя глаз в сторону, ответил Михаил.

– И что, есть у вас дети, жена? Любовница?..

– Марго, что за вопросы! – укоризненно произнесла Нина.

– А что, – продолжала та, не отрывая взгляда от глаз Михаила, – в Москве стало считаться дурным тоном – богатому человеку иметь любовницу?

Зашедший в кабинет официант прервал разговор, и Марго с сожалением вернулась к перелистыванию меню. На ее лице читались каприз и озорство.