Вершина холма

Он с досадой отметил, что она воспринимает его как партнера по спорту, и это ему не понравилось. Теплота, подумал Майкл, ей не свойственна.

– Надо же, все европейцы твердят, что американцы не умеют заниматься любовью. И я их слушала. – Усмехнувшись, она придвинулась к Майклу и поцеловала его в шею под ухом. – Ты сказал, что останешься по крайней мере до конца сезона. Если понравится. Тебе понравилось?

– Весьма.

Она снова усмехнулась:

– Это по-американски. Лаконичный стиль янки.

Синдром Гари Купера. Австриец сейчас полчаса декламировал бы мне Гейне или Шиллера.

– К сожалению, я ничего не знаю наизусть из Гейне и Шиллера. Следующий раз я попробую вспомнить Йитса. «Я стар и сед…»

– Ты вовсе не так стар и сед, как думаешь.

– Сегодня – да.

Знала бы она, что он пережил с того момента, как они с отцом Трейси едва не утонули возле Лонг-Айленда!

– Сегодня – да, – задумчиво повторила Ева. – Я воспринимаю это как комплимент.

– Это действительно комплимент.

– Какой, по-твоему, сейчас час?

– Четверть после блаженства, – ответил он, и Ева снова удовлетворенно усмехнулась.

Майкл догадался, что она привыкла слышать любезности от мужчин. Он потянулся к часам, лежавшим на тумбочке, и уставился на светящийся циферблат.

– Двадцать минут пятого.

– Mein Gott[13]. Скоро появятся горничные. Им не следует видеть хозяйку дома, покидающую номер гостя в таком ужасном виде.

Ева быстро поднялась с кровати и торопливо оделась, но волосы оставила распущенными, затем подошла к Майклу и поцеловала его.

– Ты – чудо, – сказал он.

– Леди старалась, – произнесла она, снова поцеловала его и тихо добавила: – Du. Du.

– Что это значит?

– Ты, – сказала Ева. – Ты. Единственное число, второе лицо.

Будь признателен судьбе, подумал он, за те дары, что приносит ночь. Ева ушла, мелькнув безмолвной тенью в последнем отсвете камина.

Майкл потянулся на мягкой постели, наслаждаясь упругостью мышц. Сейчас он не жалел о том, что ему уже не двадцать один год. «Выпадет снег или нет, – подумал Майкл, проваливаясь в сон, – я рано не встану».

Глава 12

Поздно утром он плотно позавтракал в безлюдной столовой. Еду подавал тот самый паренек, который принес его вещи. Взглянув в окно, Майкл увидел, что идет небольшой снег, но тут же тает на солнце, и лужайка зеленеет травой. Сегодня не покатаешься, подумал Майкл.

Миссис Хеггенер – так он по-прежнему называл про себя хозяйку отеля – нигде не было видно. Он вспомнил, что Дэвид Калли хочет поговорить с ним, и вышел на улицу, собираясь сесть в машину и поехать в лыжную школу.

Рядом с «порше» стоял большой многоместный «универсал». Проходя между двумя машинами, он услышал женский голос:

– Здравствуй, Майкл.

За рулем «универсала» сидела Норма Калли.

– Здравствуй, Норма. Ты что здесь делаешь?

– Поджидаю тебя. Папа сказал мне, где ты остановился.

Яркий клетчатый платок на голове у Нормы подчеркивал бледность ее усталого лица. Нервно стиснув руки, она робко улыбнулась Майклу:

– Ты мне нужен на пару слов. У тебя есть время?

– Конечно.

– Ты не сядешь в машину? Утро холодное, а у меня включен отопитель.

– Мне тепло, – сказал Майкл.

– Не надо меня бояться. – Норма с трудом улыбнулась. – Я на тебя не брошусь.

– Почему ты не пришла вчера вечером к родителям?

От смущения Норма поерзала на сиденье.

– Из-за тебя. Я не знала, как отреагировать на твое появление, и не хотела выглядеть дурой перед папой и мамой. Я боялась, что засмеюсь или заплачу, или упаду в обморок, а может, стану винить тебя в моей загубленной жизни, кинусь тебе на шею и назову тебя единственным мужчиной, которого любила. Мне нужно было все обдумать за ночь.

– Норма, милая, – ласково сказал Майкл, – четырнадцать лет назад ты просто по-детски увлеклась другом своих родителей. Сейчас ты замужем, у тебя двое детей. По словам твоей мамы, ты теперь разумная взрослая женщина, и ничего подобного ты бы не сделала. Ты сказала бы: «Здравствуй, Майкл. Мы все рады, что ты снова у нас. Хочешь посмотреть фотографии моих детей?»

– Вероятно, – неуверенно произнесла Норма. – Но я могла сказать, что тебе не следовало целовать меня после кино и говорить, что больше всего ты любишь кататься именно со мной. Я могла сказать, что тебе не следовало играть чувствами неопытной провинциалки и поощрять ее мечты о близости с тобой, даже о браке и жизни в Нью-Йорке.

– Прости меня, Норма, – сказал Майкл, раскаиваясь в своем легкомыслии. – Ты мне нравилась, я был настолько глуп, что не подозревал о твоих чувствах.

– Наверное, ты догадывался, что каждая девушка и женщина в городе грезили тобой.

– Не знал, что я настолько обаятелен, – суховато сказал Майкл.

– Ты казался таким уверенным в себе. Будто все тебе нипочем. Это к тебе и привлекало, помимо всего прочего.

Майкл невесело улыбнулся:

– Неужели я производил такое впечатление? Я вовсе не был уверен в себе тогда, а уж сейчас – тем более. Почему бы нам не остаться друзьями? Следующий раз, когда твои родители позовут меня на обед, обещаешь прийти?

Она не ответила.