Вершина Крыма. Крым в русской истории и крымская самоидентификация России. От античности до наших дней

Но сохраненные территории на то и являются сохраненными, что решают задачу не только удержания остатков – но и возврата утраченного и отнятого.

Не так давно представители российской власти заявляли, что Россия не намерена возвращаться к вопросу о принадлежности Крыма. И что любому, якобы, должно быть ясно, что претензия на Крым – это война. Россия к этому вопросу вернулась. Крым вернулся в Россию. И войны не было.

В том утверждении было налицо несколько неточностей. Во-первых, все-таки, наверное, так тогда считала не Россия – а те или иные представители той власти. Для того, чтобы знать, что считает по этому поводу Россия – или ее народ – нужно проводить минимум социологический опрос, а скорее – референдум. И то он мог отразить лишь мнение того дня. Которое со временем могло стать другим.

Причем так же, как и мнение власти. Власть ФРГ, например, на рубеже 1960-1970-х гг. подписала Договор с Германской Демократической республикой о признании ее границ и ее самой – а в 1990-м году ее аннексировала. Несмотря на то, что в 1975 году подписала Заключительный акт Хельсинского совещания, в котором признавалась нерушимость границ в Европе.

Сами по себе те заявления – были понятны. Тем более – в свете как будто бы дружественных отношений с нынешним руководством Украины. Хотя эта дружественность даже тогда вызывала некоторые сомнения.

В Таможенный Союз даже Украина Януковича не вступила – и всячески от этого уже тогда отказывалась.

Но ситуативные ограничения внешнеполитического ведомства страны – все-таки не могут быть ограничениями воли народа и проводимой его страной политики. Все же в Конституции РФ записано, что единственным сувереном и источником власти в РФ является многонациональный российский народ, который осуществляет свою власть через выборы и непосредственно.

Поэтому внешняя политика страны, в принципе должна проводиться не в соответствии с тем, что считало уместным или тактичным министерство иностранных дел и не с тем, что по этому поводу думали те или иные представители власти – а в соответствии с тем, чего желал этот суверен.

И данные о том, чего он желал – все же были уже тогда. Среди прочего, данные опроса, проведенного к 55-й годовщине «шутки Хрущева».

Картина получается такой: не согласных с разделением в обществе в целом уже тогда было явное большинство – 63 %.

В целом мы видим, что в России уже тогда, пять лет назад, до Майдана и нацистского переворота на Украине имелось порядка 20–25 миллионов человек, готовых на использование естественных, вооруженных методов защиты своего права на полуостров. И 69 % (порядка 90 миллионов человек) не страшится в принципе пойти на конфликт по этому вопросу.

Тогда как группа коллаборационистов, выступающих за отказ от Крыма, находилась в абсолютном меньшинстве – 13 %.

То есть, выступающие тогда с этой позиции – с позиции отказа от Крыма, по сути, с одной стороны, выступали как коллаборационисты. С другой – выражали мнение абсолютного меньшинства граждан страны. И одновременно, использовали один из старых антиинтеграционных мифов: «Это – кровь». Вообще, как только в стране вставал вопрос о том, чтобы сделать какой-то решительный шаг по ее восстановлению – что территориальному, что экономическому, что социальному – в ход, со стороны противников такого восстановления и представителей элиты, шло запугивание возможной войной. Когда страну делили на части – войны не боялись. Когда подвергали разграблению собственность народа – войны не боялись. Но как только вставал вопрос, чтобы дело поправить – войной начинали пугать.

Причем эта мнимая угроза войны выдается за нечто однозначно неоспоримое, очевидное.

Опасность войны при воссоединении территорий существует тогда, когда это воссоединение происходит против воли проживающих на них народов. И то, не война, а опасность войны. В 1991 году большинство практически всех народов большинства республик СССР были против его расчленения – но раздел произошел и произошел без войны. То есть опасность войны вовсе не означали ее неизбежность.

Нормальный человек спрашивал: «Когда Россия восстановит историческую справедливость и вернет себе Крым?»

Что можно было ему ответить?

Настоящий ответ, ответ по существу заключается в том, что мешало воссоединению Крыма с Россией только одно – безволие российской элиты и ее ранее названные корыстные интересы.

Можно, конечно, руководствоваться многоходовым видением. Согласно которому Крым, находясь в составе Украины, обеспечивал большинство за сторонниками воссоединения, уход его оставлял их в меньшинстве – и поэтому задача заключается в том, чтобы опираясь на волю большинства граждан Украины вернуть всю эту республику целиком в состав Союзного государства. Но тогда так и надо сказать: «Интересы Украины и России едины – они в том, чтобы осуществить государственное воссоединение».

То есть – наша цель – воссоединение, и мы будем к нему идти.