Вершина мира

— Я не спекулирую, — пожимаю я плечами. — Попросил человек помочь, я и помог. Ты к ней ревнуешь что ли?

— А ты всем помогаешь? — щурится она.

— Если могу, помогаю.

— Просто так?

— Если могу, просто так помогаю. И это иногда приносит неожиданную пользу. Добро возвращается сторицей. Вот, как сейчас, например.

— И какую же пользу тебе принесло нижнее бельё Ивановой?

— А ты помогаешь людям, если это в твоих силах? — спрашиваю я.

— Ты не отвлекай внимание.

— А я не отвлекаю, сейчас всё тебе объясню. Просто хочу твою помощь попросить.

— Ты? — переспрашивает она.

— Ага, — киваю я.

— Ну-ка, даже интересно, что это ты попросить хочешь, спекуль? Помочь тебе трусишки да лифчики продавать?

— Смешно. Но нет. Уволь Иванову.

Она рот открывает от изумления и смотрит на меня, пытаясь, по всей видимости, связать концы с концами.

— Ну, с тобой не соскучишься. Ну, ты и артист, Брагин. Зачем?

— А потом обратно возьмёшь. Но сначала надо уволить.

Новицкая фыркает.

— И почему я должна это делать? — иронично спрашивает она.

— Потому что я тебя прошу. Я же тебе помог, и ты мне помоги.

— Да что за дурь такая? Она тебе не дала что ли? Так ты же слышал, жених у неё.

— Слушай, Ир, я к ней не подкатывал. У нас просто дружеские отношения.

— Д-а-а? — делает она доверчивое лицо. — Так ты её по дружбе уволить просишь?

— И даже не прям-таки дружеские, а всего лишь поверхностно-приятельские. И грудь она мне не показывала, только размер сказала. Так что? Уволишь или нет? Ну, или прижучь как-то там посерьёзнее. На месячишко, не более. Мне на её жениха надавить надо. Он меня доставать стал. Вот и хочу поднажать всеми возможными способами.

Она пристально смотрит на меня и ничего не отвечает.

— И вот ещё что, — продолжаю я. — Мне на каникулах надо в Латвию смотаться. Хочешь со мной? В Юрмалу, а? Номер люкс и вид на море. Ты и я. Минипленум ЦК.

— Только вот глумиться не надо! — строго говорит она. — Над святым… Так бы и сожрала тебя!

После бюро я иду к Куренкову. Он меня приглашал уже.

— Ну что там у тебя, Егор, начал работать?

— И вам не хворать, — пожимаю я его руку. — Нет пока. Альберт кобенится. Не желает за копейки приют давать. Бабла хочет больше, чем раньше. Но Цвет его урезонит, я думаю. Тем не менее, нужно альтернативное помещение.

— Помещение? — задумывается он.

— Казино, казино, казино. Карты, девушки, деньги вино, — напеваю я. — Помещение нужно хорошее. Безопасное и вдали от посторонних глаз.

— Подумаем. А ещё что надо?

— Переходим к следующему вопросу. И касается он прекрасного города Новосибирск. Нужна крыша. Делать будем всё то же самое. Тотализатор и казино. Хотелось бы к Олимпиаде запуститься. Хотя бы начать приём ставок.

— Крыша?

— Ну конечно. Есть возможность подключить коллег?

— Хм… — глаза Куренкова начинают бегать. — Точно. Новосибирск! Центр России-матушки. Только надо скорее, вот прямо сейчас.

— Почему такая спешка? — интересуюсь я.

— Потому что, потому, окончание на «у». Генерала к нам переводят на место Троекурова. Из Новосиба. А он, как заявляют знающие и осведомлённые люди, любитель в картишки перекинутся. Он даже в Сочи несколько раз ездил ради этого дела. Просекаешь?

Конечно, просекаю, ясно тут всё.

— Наверное, не успеем до его отбытия к новому месту службы, — пожимаю я плечами. — Но, тогда уже здесь будем его подлавливать. На месте-то ещё даже проще.

— Нет, здесь он будет опасаться. И правильно кстати, всегда следует быть осторожным. Всегда. Здесь он человек новый, к нему повышенное внимание, чуть оступится и сразу на крючок. Правильно? Надо его в Новосибе ловить.

— Ну, он же наверное в первое время будет туда ездить постоянно. Я не знаю, родственники там какие-нибудь, любовницы или садовые участки.

— Наверное… — задумчиво повторяет Куренков. — Ладно. Понял тебя, надо подумать.

На следующий день я привожу в бар Лиду и Ширяя.

— Альберт Эдуардович, здравствуйте. Вот представляю вам команду, которая будет коротать у вас вечера.

Он смотрит хмуро. Против Цвета он не пошёл, но и любви своей нам не подарит. Совершенно ясно, что помощи от него теперь ни в каких вопросах ждать не следует. Бесполезно.

— Лидию, — продолжаю я, — вы уже видели раньше. А это её телохранитель Юрий, серьёзный, ответственный и дисциплинированный юноша. Искушённый в приёмах рукопашного боя. Прошу любить и жаловать.

Альберт слушает молча. Все эти разговоры после основательного секвестра его личного бюджета его раздражают. Взгляд у него холодный и злой, а губы плотно сжаты. Мда… Валить от него надо и как можно скорее, пока он на нас не натравил кого-нибудь, кого я ещё не знаю.

— Чтоб из-за ширмы не высовывались, — цедит Алик. — Сейф для вас закрыт.

Ну, не буду же я по каждой мелочи звонить Цвету. Закрыт так закрыт. Свой поставим. Сам же первый орать будет, чтобы убрали. Не дождавшись от меня ответа, он уходит в подсобное помещение за стойкой.

— Чёт не очень он радостный, — делится своими наблюдениями Ширяй.