Вершина мира

— Ты чего так рано? — отвечает тот сонным и недовольным голосом. — Случилось чего?

— Случилось то, что поговорить нужно срочно. Так что я прошу выделить время сегодня.

— Сегодня? — переспрашивает он и замолкает, будто бы снова проваливаясь в сон.

— Вы ещё здесь? — интересуюсь я.

— Здесь-здесь. Ну давай прям поутру. Подбегай через час, лады?

— На работу что ли?

— Ну а куда? Может, в кино на утренний сеанс хочешь меня позвать?

— Ладно, приду…

Извини, школа, снова мне не до тебя сегодня. Я захожу на кухню и достаю из холодильника суп для Раджи. Бубнит радио:

«…комсомольской организации вручено переходящее красное знамя ЦК ВЛКСМ за успехи в коммунистическом воспитании молодёжи. Юноши и девушки Приамурья готовят достойную встречу сто десятой годовщине со дня рождения Владимира Ильича Ленина. Уже три тысячи молодых рабочих трудятся в счёт одиннадцатой пятилетки…»

Прекрасные новости, как такому не радоваться, правда? Покормив Раджа, звоню Рыбкиной:

— Наташ, привет. Как дела?

— Нормально, — говорит она чуть испуганно. — Опять что ли в школу не пойдёшь?

— Да, на первый урок не успеваю. Приду попозже. Так что ты меня не жди.

Она вздыхает.

— Ну ладно. Приходи потом. Отец велел передать, чтобы ты к нему зашёл сегодня. Хочет что-то важное тебе сказать.

— Понял, спасибо.

По Фрицу, наверное, что-нибудь разузнал. Это хорошо, но сейчас не горит. Я бегу к Куренкову.

— Роман Александрович, вы во мне уверены? — спрашиваю я, усевшись перед его столом.

— Ну, как сказать… — начинает он.

— Погодите, как это «ну, как сказать». Вы меня пытали здесь, я вас не выдал, паролей и явок не сдал, пощады не просил. Так?

— Ну, допустим, — хмурится он. — Ты говори уже, чего хочешь.

— Хочу тоже быть уверенным в вас.

— Пытать меня бессмысленно, если я знаю, что это проверка, так ведь?

Я киваю.

— Значит, верь на слово, что ещё сказать.

— Ну давайте тогда слово своё. Клянитесь страшной клятвой и помните, что происходит с клятвопреступниками на том свете.

— Серьёзно? — спрашивает он тоном человека, ни в грош не ставящего обещания. — Прям клясться?

— Да, присягайте, что не обманете, не подведёте, не подставите и будете защищать наше общее дело даже под угрозой смерти и лишения свободы.

Он задумывается на какое-то время, а потом спокойно и безо всяких эмоций произносит:

— Клянусь.

И пожимает плечами. Всё с ним ясно, но ничего другого у меня пока нет. Надо бы подумать, как его поставить в зависимость от выполнения этой присяги. Возможно, с помощью Вали. Ладно, об этом потом.

— Я хочу, чтобы мы могли доверять друг другу, — говорю я. — Скоро у нас будет много денег. Очень много. Наш бизнес таков, что держится исключительно на доверии.

— А я думал, на алчности, — хмыкает он.

— Алчность его подпитывает, удерживает от падения только доверие. Без меня вам не обойтись, а мне без вас. Без Цвета можно, хотя и нежелательно, а вот друг без друга нельзя. Я — это не только я, за мной и со мной есть люди, которым я доверяю и которые доверяют и помогают мне. Знаю, что и у вас такие имеются, но хочу обратить внимание на то, что нам нужна помощь и возможности не вас лично, как конкретного сотрудника «конторы», а всей вашей организации. У вас есть связи в Москве. Это прекрасно, но их надо расширять и структурировать, чтобы не получилось, как в Караганде с этими мехами. Ребята там просто оборзели и страх потеряли. Думали, если они вась-вась с некоторыми работниками КГБ, то автоматически делаются неприкасаемыми. Но это не так. Их из центра накрыли, прямо сам Андропов. Сколько ваших тогда пересажали? То-то и оно. Поэтому, нам нужна такая крыша, чтобы никому и в голову не приходило покуситься на нашу свободу. И крыша эта должна быть и здесь и в других местах. Вот, я собственно, к чему.

Я рассказываю о планах по производству напитков и строительства безопасной сети продаж. О казино прямо в гостинице «Новосибирск», об изготовлении дефицита и о других важных мелочах. И я прошу его дать оперативного сотрудника в Новосибе, чтобы гасить проявления возможных недопониманий с местными. Разговор у нас длится долго, и ведём мы его обстоятельно. Наконец, обсудив основные действия на ближайшую перспективу, мы расстаёмся.

Я иду в школу и сижу на двух последних уроках. А потом провожу заседание комитета Комсомола. Стараюсь сделать это быстро и технично. И только переделав все эти дела, я иду домой. И уже пройдя мимо опорного пункта, наконец, вспоминаю о дяде Гене. Немного возвращаюсь и встречаю Рыбкина, идущего мне на встречу.

— О, Егор, здорово. Я ухожу, вообще-то. Ну ничего, пошли со мной, я быстро тебе всё обскажу. Короче, у нас новый шеф, начальник областного УВД. Генерал-майор Печёнкин. Прислали из Новосибирска вместо Троекурова.

— Поздравляю, — усмехаюсь я. — Теперь заживём, так что ли?

— Не знаю, — кривится он, — не знаю. Он лично на контроль твоё дело взял.

— Во как…

— Ага. Тому, говорит, кто подложил свинью УВД, придётся почувствовать всю силу нашего возмездия. И гнева…

Я молчу.

— В общем, — повторяет дядя Гена, — он твоё дело взял на личный контроль, понимаешь?

— Да не совсем пока… И что это значит?