Вершина мира. Книга первая

— Анька, спасибо! Ты только отчет составь, а я подмахну, — Лика посмотрела на меня расширившимися глазами, не смея поверить своему счастью. — Там действительно ничего сложного! Зайди только ко мне за кое-какими тестами, чтоб солидно все выглядело, хотя, дело ясное — симуляция. Значит так, встреча назначена на два часа, фигурантку зовут Сабрина Куприна, обвиняется в убийстве двадцатилетней давности. Вырезала всю семью… Ань, что случилось?

— Ничего, — мотнула я головой, стараясь, чтобы голос звучал нормально, несмотря на тугой ком тошноты, подкативший к горлу. Дело выходит за рамки профессионального, и я не имею права…

— Ты плохо себя чувствуешь? — заволновалась Лика. — Если тебе нехорошо, я не буду в обиде, если ты откажешься…

— Все нормально, съела, наверное, что-то, накатывает сегодня, — выдавила я улыбку, — за освидетельствование не волнуйся, схожу сразу после операции.

— Спасибо тебе, — Лика одним глотком допила кофе, сполоснула кружки и поставила их в шкафчик, с беспокойством поглядывая на часы, — ты себе даже не представляешь, насколько меня выручила! Так, я побежала, а ты зайди ко мне за материалами и тестами, хорошо?

— Конечно, зайду, — пообещала я.

Лика кивнув, выскочила из комнаты отдыха. Я уперлась локтями в колени и спрятала лицо в ладонях. Надо дышать, надо успокоиться! Вот оно как получается! Я не верю в провидение, но, похоже, оно существует. А если так, значит, так надо и мне не отвертеться от встречи с матерью. Что ж, миледи, держитесь… Забрав у Лики материалы, направилась в свой кабинет, до операции еще достаточно времени, чтоб успеть просмотреть оставленные мне документы.

В деле не было для меня ничего нового, все это я уже знала от отца. Меня заинтересовали только фотографии потерпевших. С одной на меня серьезно, без тени улыбки смотрел мальчик пяти лет, темноволосый, сероглазый, одетый в парадный костюмчик. Мальчишке было явно неудобно в этом одеянии, но он стоически терпел неудобства. Я погладила пальцем фотографию. Привет, Владушка. На следующей, молодая симпатичная женщина, светловолосая, кареглазая, с чуть вздернутым носиком и пухленькими губками, ага, а это, значит, наша мама. А вот от третьей прошибло электрическим разрядом. Влад! Именно тот, каким я узнала его, отмыв и откормив грязное пугало. Я несколько секунд разглядывала фотографию, пока до меня дошло, что это не Влад, а его отец. У Влада никогда не было строго черного делового костюма, да и носить он их не умеет, ему что попроще — джинсы и свитер. А этот, с фотографии, будто сжился с костюмом и чувствовал себя в нем очень комфортно. И прическа. У моего Влада никогда не было волос до плеч.

Я резко встала, сгребла материалы в ящик стола и отправилась мыться перед операцией.

Мельком глянув на циферблат настенных часов, висящих напротив операционной, я почти побежала в свой кабинет. Без десяти два. Успею. Сунув папку с копией дела и тесты под мышку, на несколько секунд замерла у зеркала. Поправила волосы и осталась собой довольной. Картинка, а не девочка — глазки горят, сложная операция прошла отменно, на щеках легкий румянец, нос, правда немного подкачал, но ничего, терпимо. Я одернула просторную форменную рубашку с глубоким треугольным вырезом и поспешила навстречу со своим призраком.

Остановившись у стойки дежурного, осведомилась, где д" Санси. Молоденький, незнакомый дежурный с подозрением оглядел мою хирургическую форму без опознавательных знаков, но с Эжем, все-таки связался.

Эжен выглядел хмурым, уставшим и недовольным. Не выбритая щетина придавала его физиономии разбойничий вид. Туго парню приходится. Увидав меня, его лицо скривилось, как от зубной боли.

— Только тебя мне здесь не хватает! — взвыл он, закатывая глаза. — Ну, что ты здесь делаешь, а, Романова?

— Вы эксперта вызывали?

— Да! Да, черт возьми, но я вызывал психиатра, а не хирурга!

— Очень хорошо. Наш эксперт, который обычно работает с вами, не может придти по техническим причинам. Все остальные заняты под завязку, да и не пойдет никто больше в вашу богадельню, осталась только я. Если вы, господин майор, сомневаетесь в моей квалификации, то, милости прошу, заявите об этом моему начальству, пусть назначат мне профессиональную комиссию и…

— Все! Все, Романова, заткнись, Христа ради! — завопил он. — Мало мне мамаши, так тут еще и дочь. За что мне все это? — прохныкал он, обращаясь к потолку. Потолок определенно не знал.

— Эж, хорош комедию ломать, — устало попросила я, — у меня еще дел куча, давай побыстрее закончим и разойдемся каждый в свой угол.

— Аня, ни один суд не примет освидетельствование, подписанное тобой, ты это понимаешь?

— А освидетельствование и не будет подписано мной, — так же как он закатив глаза, сообщила я, — оно будет подписано Ликой, так что ни один суд не подкопается. И на суд, кстати, будет Лика ездить, а уж никак не я! А если эта гусыня, моя мамаша, на суде закатит истерику по этому поводу, ей никто не поверит. Солгав раз, вполне можно солгать еще бесчисленное количество, а она лгала по поводу своего душевного здоровья, иначе, зачем было бы вызывать эксперта.