Вершинины, старший и младший

- Смешно немножко: он же тебя… как это… усыновил. Папаша он твой.

Михась хмыкнул куда-то в сторону.

- «Убратовил» - так оно будет правильнее. Вся-то разница в десять лет. Я ему сейчас папиросы по штукам выдаю, а то приучился дымить ажно ночью. Скоро совсем отучу.

- И слушается? - удивился Лешка.

- А куда он денется, - спокойно ответил Михась, и Лешка поверил. Этого - послушаешься.

Раньше Лешка спускался к реке по узкой тропинке среди картофельных зарослей чьего-то огорода. Он и сейчас нашел эту стежку. Отсюда рукой подать до их прежней квартиры. Интересно, смирилась хозяйка с дырой в ковре или все еще злится?

- Никто тут не тронет твои шевиоты, - сказал Лешка. - Позагораем на плотах - и обратно.

Он разделся первый, сложил по складкам брюки, аккуратно расправил на траве вельветовую куртку. Пусть Михась учится… Но тот и без него священнодействовал над своими обновками. Лешка только головой крутил от удивления…

Животами кверху они лежали на теплых шершавых бревнах и глядели в небо. Там таяли и бесследно растворялись в синеве ватные клочки редких облаков.

- Ну, трепись, - коротко сказал Михась.

- О чем? - схитрил Лешка.

- Сам знаешь.

- А тебе кто сказал?

- Антон. Да я что-то не поверил.

Да, это было посложнее, чем рассказывать Мите, Соне, Паше и даже начальнику районного НКВД о своем приключении. Перед Митей он мог без зазрения совести выреветься, что и сделал. Перед остальными он напускал на себя сдержанность, чтобы все выглядело внушительнее. А перед Михасем и нюнить нельзя, и хвастать дело безнадежное - засмеет.

А если по правде, то и рассказывать особенно нечего. Подумаешь, событие: по-бестолковому попал в лапы к бандитам. Подумаешь, с закрытыми глазами из пистолета пальнул. Здесь в Белоруссии пионеры шли с гранатами на фашистские танки и глаза при этом не жмурили.

Лешка так и сказал Михасю.

- Ничего там и не было особенного. Все по случайности вышло.

Тот с интересом глянул на Лешку.

- Ну? Ишь ты… не трепло.

Он поерзал на бревнах, пачкая смолой новенькие сатиновые трусы. Лешка тоже поерзал, переворачиваясь на живот. Комплимент друга был приятен, но кое-что все-таки хотелось рассказать. Поймет ли Михась?

- Когда мы плыли, там были облака, будто перья из красного огня. От них все кругом стало розовое. Все розовое, а он плывет - черный. Противно…

Плюхала вода о бревна, поскрипывали узлы канатов, доносилось с моста вяканье автомашин. Звуков много, но все равно - тишина.

Через минуту Михась сказал:

- Таракан.

- Где? - не понял Лешка.

- Нигде… Зашел я на этих днях к старухе. Антон велел забрать цимбалы. Больше у меня никакого барахла не имелось. Что оставалось отцовское - все проел при немцах. Покопался в углу, вытащил свой инструмент, сказал бабке спасибо за угол и выполз из подвала. А был я уже в новой одежке… в этой самой белой рубахе. Огляделся на свету - ажио дрожь прошибла. Сидит у меня на животе таракан. Большой. Черный. Мохнатый. И лапками шевелит. А кругом солнце светит. Муторно стало.

- Ну? - поежился Лешка.

- Чего - ну? - досадливо сказал Михась. - Раздавил…

Все так же ласково покачивала река стоящие на якорях плоты. Милосердно поджаривало мальчишечьи спины и животы послеполуденное солнце. Блаженное спокойствие наполнило Лешку после короткого рассказа друга. «Раздавил» - и точка. Все-то он понял, Михась.

- Ну а пистолет ты куда дел? - спросил Михась через минуту.

- Как куда! Отдал. Даже написать пришлось, где нашел… и все такое.

- Зря отдал! - вдруг жестко сказал Михась и встал на ноги. - Зараз бы он мне пригодился. Ты погляди, что там делается!..

Лешка вскочил и увидел, что делается на том берегу явно нехорошее. Какая-то тетка в пестром сарафане держала на весу и спокойно рассматривала одну за другой принадлежности мальчишечьего одеяния. Потом она принялась аккуратно свертывать их и запихивать в полосатую хозяйственную сумку.

- Э-э-эй! - затанцевал на плоту Михась.

Никакого внимания.

- Положь на место! - снова заорал Михась и солдатиком сиганул в воду.

Лешка - ласточкой - следом. Второй вопль грабительница, вероятно, услышала, потому что оглянулась на плоты.

Но ребята уже плыли. Никого не увидев, тетка хладнокровно повесила сумку на руку и направилась по огородной тропинке к улице.

- Уйдет, ворюга! - захлебывался от злости Михась. - Следи, куда она повернет.

Но Лешка плыл «кролем», а попробуй что-нибудь уследить, если все время вертишь башкой.

Однако на середине реки они еще раз увидели нахальную тетку. Она поставила на тротуар сумку и как ни в чем не бывало принялась поправлять высокую белобрысую прическу.

Лешка узнал Фелицию Францевну.

Выскочив на берег, Михась с ходу рванулся в погоню, но Лешка успел схватить его за щиколотку, и тот сунулся носом в картофельную ботву.

- Ну, чего держишь?!

Лешка перевел дыхание.

- Стой. Это хозяйка наша… бывшая. Тут тактика нужна.

- На холеру мне твоя тактика, когда штаны украли! - рассвирепел Михась и вырвал ногу.

Лешке ничего другого не оставалось как тоже преследовать похитительницу. Через минуту они ворвались в знакомую калитку.