Вершинные люди

Я шагнула к ближайшему окну, но, конечно, в зале возникло оживление, и некоторые мужчины кинулись мне на помощь. Заскрипели шпингалеты, глухо ухнули раскрываемые створки окон. По рядам пахнуло свежестью и ароматами цветения.

— Пока мы тут сидим, в жаре и затхлости, да все судим-рядим, как построить новые отношения с поставщиками и партнерами, как остановить скатывание наших производств в пропасть, как поддержать предпринимателей и малый бизнес, за окном проходит весна, возникают необратимые перемены! И другие люди, проворные и энергичные, без скучных разговоров и доморощенных теорий захватывают нашу экономику. Вот что нам надо делать — не отдавать ее в чужие руки! — начала я свое выступление.

Со всех сторон зала послышались вздохи долго сдерживаемого раздражения, трудного молчания от несогласия с услышанными речами, а затем — то ли досадное, то ли нетерпеливое кряхтение и возгласы: «Критиковать легче всего», «Хорошо с трибуны говорить!», «Как?», и другие.

— Как? — отреагировала я, почти растерявшись. И вдруг нашлась: — Да очень просто — не надо никого и ничего поддерживать, надо самим впрягаться в дело. Мы, актив района, должны сами делать новую экономику.

Вот всегда так — стоит только начать, произнести первое слово, а за ним мысли возникнут сами собой. Короче, дальше я фантазировала и импровизировала почти как Остап Бендер о деревне Васюки и с трибуны сходила уже под аплодисменты.

— После пленума зайдите ко мне, — прошептал мне вслед зав. орготделом, сидевший в президиуме. Это был мой ровесник, но успевший стать солидным человеком, в отличие от меня, вечной студентки.

Недобросовестная пропаганда растиражировала миф, что в партийные и начальственные кабинеты при социализме вызывали только для неприятностей или и вовсе для каких-то невиданных мерзостей. Это, конечно, вранье. Чаще происходило наоборот, как и в этот раз. После пленума я зашла к Самойлову Виктору Алексеевичу.

— Меня заинтересовало ваше выступление на пленуме. Это экспромт или у вас есть конкретный план? — спросил он.

— Я думаю, что о конкретных планах заблаговременно с трибуны не вещают. Конечно, экспромт. Но он родился из наболевшего, — я улыбнулась.

— Что же вам наболело?

И я рассказала Виктору Алексеевичу о своих идеях относительно вполне годного к использованию брака, о разговоре с директором типографии, о его нежелании суетиться и поспевать за временем.

— Вот, например, — я взяла из шкафа первую попавшуюся книгу и нашла страницу с признаками брака, показала ему. — Видите эти черные точки?

— Вижу, — сказал Виктор Алексеевич. — И что?

— Это марашки. Такая нечистая печать есть практически в каждой книге, где-то ее больше, где-то меньше. Виной всему некачественные материалы: бумага, которая плохо впитывает краску, или краска берется комьями и отбивается от бумаги. Ведь идеальных материалов нет, вот и возникают огрехи. Из-за этих черных точек, заломов на листах, темных полос от плохо почищенной печатной формы отпечатанные листы зачастую бракуют. Но их можно читать! Можно?

— Да.

— Вот и я так считаю. Конечно, брак есть брак, цена на такое изделие должна быть соответствующей. Но выбрасывать его в макулатуру жалко, ведь его можно использовать.

— Вы просто обязаны сделать то, о чем говорите!

— Но директор не хочет хлопотать о расширении списка деятельности, договариваться с заказчиками, да и вообще... Он устал и собирается дожить до пенсии без перемен.

— Вряд ли у него это получится. А зачем вам директор? — вдруг вскинул на меня голову Виктор Алексеевич. — Оформляйте свое предприятие, заключайте с типографией договор о сотрудничестве и действуйте. Главное, что вы уже нащупали свою линию.

— Легко сказать, оформляйте... Это же какая возня, сколько писанины, — запричитала я, понимая, что это скорее приказ, чем совет.

— Никакой возни, — подзадорил меня Виктор Алексеевич. — В нашем исполкоме вопросами регистрации новых предприятий занимается моя сестра. В ее функции также входит оказание методической помощи будущим предпринимателям на стадии оформления документов и получения права деятельности. Вот ее реквизиты, — и он подал мне визитку Людмилы Алексеевны. — Она вам все напишет, создаст пакет документов, поможет пройти согласования и утверждение на заседании исполкома.

Так у меня возник книгоиздательский кооператив «Веда». О форме я тогда не думала: кооператив, так кооператив, коль так проще и так советуют знающие люди. Сотрудничать я начала, конечно, не с типографией, наоборот, поначалу даже боялась заикаться о своем кооперативе там, где протекала моя основная работа.

Но долго сохранять свою тайну не смогла. Спустя какое-то время о моем начинании стало известно директору. Только я напрасно боялась — теперь он не выругал меня, а похвалил. И пообещал, что как только случится благоприятная возможность, так типография и начнет со мной сотрудничать, мол, подставит плечо. Пусть этим было высказано не конкретное намерение, а лишь настроение, но и оно было важно, ибо так возникали кирпичики, из которых формировалось отношение других людей к моей индивидуальной деятельности.