Из тех же документов из канцелярии Дудаева, который Петрашевский захватил в свое время, следовало, что первый президент Чечни огромные для республики деньги ассигновал именно на усовершенствование старых и создание новых подземных коммуникаций. Только не было, к сожалению, обнаружено документов о том, что именно и в каком месте производилось.
У генерала Матейченкова были серьезные основания полагать, что основная масса грозненских боевиков, оставшихся в городе после зачистки, таится именно в подземных норах. Оттуда они выходят, чтобы совершать диверсии, закладывать на дорогах фугасы, обстреливать федеральные войска и так далее.
После того, как над головой захлопнулся люк, вокруг Николая – теперь он стал Иваном Петровым – воцарилась полная тьма. Такая абсолютная темнота возможна только под землей, когда ни один квант света ниоткуда не может просочиться.
Петрашевский немного постоял, привыкая к новой обстановке, как бы вживаясь в нее. Пахло сыростью, пованивало, но вполне терпимо – полковник ожидал худшего.
Он припомнил подземную карту.
От этого места шли три ответвления, но в каком направлении идти – думать не приходилось: начальный участок пути они с Матейченковым наметили заранее – он был устремлен в сторону центра, туда, где располагался ныне разрушенный президентский дворец. Именно под ним находилась наиболее густая сетка подземных коммуникаций.
Дышать с непривычки было тяжеловато, хотя воздух был достаточно свеж – где-то, видимо, действовала естественная вентиляция. Но психологически толща над головой давила.
После нескольких минут, показавшихся необычайно долгими, Петрашевский двинулся по намеченному пути.
Сначала он шел, держась за стенки, но потом приноровился и пошел более свободно. Единственным неудобством было то, что Николаю – человеку довольно высокого роста – приходилось все время идти нагнувшись, но он приноровился и к этому.
Так шел он минут тридцать-сорок: чувство времени у разведчика было развито хорошо. Если судить по карте, далее должна была находиться небольшая галерея, по сути – расширение подземного хода.
Впереди послышался неясный шум – разведчик замедлил шаг. Нарываться на опасность никак не водило в его планы, да и генерал Матейченков предупреждал, когда прощались:
– Знаешь, Коля, какая у меня любимая поговорка?
– Нет.
– Не лезь поперед батька в пекло.
– Под землей батьки со мной не будет.
– Тем более.
– Постараюсь.
– Учти: герой мне нужен в живом, а не мертвом виде. Причем не просто герой, а Герой России.
Полковник улыбнулся:
– Это совпадает с моими желаниями.
Что же касается подземной галереи, то она, между прочим, показалась генералу подозрительной.
– Это будет твой первый пункт, – сказал Матейченков. – Я подозреваю, что боевики там что-то организовали. Смотри: пройдешь вот этой дорогой и попытаешься выяснить. Если там чеченцы – не лезь, попробуй понаблюдать и вернись обратно к исходной точке.
– А дальше?
– Пойдешь по другому пути. Чем больше информации соберешь, тем лучше. Действуй по обстоятельствам. Знаю твою задиристость: в драку ни в коем случае не ввязывайся.
– Пройду как бесплотный дух.
– Вот-вот.
…Вспоминая об этом разговоре, который состоялся не далее как сегодня, Петрашевский осторожно, стараясь не поднимать шума, продвигался в сторону галереи.
Неясный шум вскоре превратился в отдельные голоса, среди которых встречались и женские.
Вскоре проход, по которому он передвигался, расширился, хотя и оставался низким. Впереди в проеме мелькнул неясный свет. Он то вспыхивал, то пригасал. Петрашевский понял, что он исходил из нескольких ручных фонариков. Он начал различать отдельные голоса. Говорили по-чеченски.
– Живей!
– Тут быстро нельзя.
– Где спирт?
– Вот здесь, в коробке.
– Бутылки не разбей.
– Еще чего.
Все реплики перемежались густым русским матом, причем женские голоса не составляли исключения.
– Ты пойдешь впереди, с фонариком.
– Хорошо.
– Будешь дорогу освещать.
– Ваты не вижу!
– Вся использована.
– Движемся к площади за вокзалом, там наверху нас должны встретить, – произнес начальственный голос.
«Если начнут двигаться в мою сторону – мне придется худо, – размышлял разведчик. – Мне придется передвигаться впереди, но так, чтобы меня не заприметили. Попаду под луч фонарика – пропал. Но что это за группа? Отморозки какие-нибудь? Наркоманы? Причем с бабами… Ну, спирт – это понятно. А вата зачем? Спят на ней, что ли?»
Кто-то в галерее протяжно застонал:
– Ох, вкати дозу!
– Говорю же, кончилось.
– Сил моих нет!
– Потерпи.
– Не могу больше. Будто шкуру с меня живого сдирают, – пожаловался голос.
– Поднимемся наверх, получишь.
– Я до того три раза сдохну.
«Точно, – наркоманы, – решил Петрашевский. – А наверх тянутся, потому что зелье кончилось». Он уже приготовился к быстрому движению в обратную сторону, надеясь опередить наркоманов.