Вершины и пропасти

Другом, скорее всего, был Сэрим – и место он действительно посоветовал хорошее. Хозяин чайной, северянин, охотно сдал им комнаты на несколько дней, притом не очень дорого, и лишних вопросов не задал. Хотя он явно узнал в Рейне переодетую девчонку, и не обманул его ни кинжал на поясе, ни «кнут» – свёрнутая верёвка, напитанная морт, ни волосы, отстриженные до ушей, с двумя удлинёнными прядями у лица, заплетёнными в тонюсенькие косицы с бусиной на конце.

– К дворцу михрани не ходи, ясноокий господин, – посоветовал он только. – А ещё лучше – затаись на дюжину дней. Говорят, замолчала сладкоголосая птица ачир; и, говорят, повинна в том михрани. Видели люди, как та птица впорхнула в её сад – да не видели, как вылетела обратно.

«Ачир – имя её сына, – сообразил Алар, вспомнив краткие наставления Телора и рассказ Сэрима. – Плохо… Значит, борьба за власть началась».

А вслух поблагодарил и добавил:

– Птицы в небе летают, а мы по земле ходим; ни им до нас дела нет, ни нам – до них. Если будут ветра милостивы, я завершу свои дела за день или два, а затем отправлюсь дальше.

Хозяин явно хотел добавить что-то ещё, но затем увидел кого-то в зале и набожно сложил руки:

– Вознесём же хвалу михрани и помолимся о её процветании! Неистощима её мудрость!

– Прекрасен её облик, как орех дерева нут по весне, благороден её нрав, словно у хадарской вдовы, – закивал Алар.

Хозяин усмехнулся еле заметно: как северянин, шутку он оценил.

День они посвятили отдыху и подготовке. Дёран, когда жара немного спала, прошёлся по кварталу чужеземцев и кое с кем переговорил. Слухи подтвердились: в городе назревал бунт. Около месяца назад исчез старший сын михрани, тот, что набрал под своим началом целое войско; поговаривали, что его отравили, а тело вывезли из города и бросили иссыхать где-то в пустыне. После этого михрани в знак траура распорядилась закрыть половину колодцев – тех, которыми заведовал старший сын. Ачир воспротивился этому и послал своих людей открыть колодцы. Два старших брата его поддержали: писец из учётной палаты и купец, сколотивший немалое состояние на сделках с торговцами из Шимры. Ещё один брат, который возглавлял отряд всадников-арафи, подыграл матери и попытался снова закрыть колодцы, исполняя её волю…

…и был сметён разъярённой толпой в бедняцких кварталах: его буквально растерзали на части, и даже имя михрани не помогло.

А всё потому, что за день до этого Ачир совершил прежде немыслимое – запретил взимать с людей плату за воду, объявив, что колодцы принадлежат всем и любой может прийти, чтоб наполнить свой кувшин.

Оборванцев из городских трущоб в драке погибло немало, но и отряд всадников-арафи уменьшился вполовину, а оставшиеся отступили ко дворцу михрани, где стража с морт-мечами оттеснила беснующуюся толпу. Больше дюжины дней михрани хранила молчание, а затем послала за своим непокорным сыном, за Ачиром, и предложила сыграть партию в на-джи.

На зов он ответил, и с тех пор его не видели.

«Ну, это не наши хлопоты, – подумал Алар, выслушав рассказ. – Если повезёт, то ни михрани, ни её сына мы так и не встретим».

– А о мастерской уважаемого Сетона арх Нери удалось что-то разузнать? – вслух спросил он.

Дёран помрачнел:

– Удалось. Ну, проще будет, если ты сам увидишь…

Как только стемнело окончательно, они вышли из чайной все вместе. Рейна, отвыкшая от больших толп, сперва шарахалась – и то и дело тянулась к «кнуту» у себя на поясе, хмуря брови, что, впрочем, вполне соответствовало образу гневливого «молодого господина». Воришки обходили её по широкой дуге, чего нельзя было сказать о Тайре. Её пытались обокрасть раза два или три, пока она, потеряв терпение, не схватила очередного ловкача за руку и не зашипела:

– Слышь, ты, шею сверну!

Воришка на лорги, разумеется, не говорил, однако общую суть уловил – и изрядно перетрусил.

Больше Тайру не беспокоили: дурная слава расходится быстро.

А вскоре Алар понял, почему соглядатай Телора перестал высылать ему донесения.

…от мастерской, прежде, вероятно, очень богатой, остался один остов – четыре обгорелые полуразрушенные стены и провалившаяся крыша. Вывеска – прямоугольная глиняная плитка, расписанная, обожжённая и глазурованная – раскололась пополам, и часть её лежала в пыли у порога. Но и на том, что осталось, легко можно было прочитать имя мастера и упоминание о том, что работал он с благословения Милосердного Ветра Дождей.

«Жаль, что благословения – не защита против огня и меча».

– Наведаемся в храм, – произнёс Алар, поразмыслив. – Мастер в одном из писем упоминал, что собирается искать там защиты.

– Думаешь, что всем жрецам можно доверять? – усмехнулся Дёран. – Среди них тоже и трусы есть, и дураки.

– Если это им не мешает исполнять волю своих богов – значит, боги впрямь существуют, – отшутился Алар. – Чувствую, что долго искать союзников не придётся: они сами нас найдут.

Храм в Кашиме ему понравился.