нежностью.Перед ней стоял совершенно другой человек, и она боялась, что ее Дерек ушел
от нее навсегда. — Позволь мне все тебе рассказать, что на самом деле произошло, то, что
мне самой известно, и почему я не рассказала тебе раньше.
Он стоял неподвижно, словно превратился в камень, и в этот момент она готова была
поверить, что его сердце тоже окаменело. Его взгляд ничего не выражал —ни любви, ни
сожаления, ни тоски. Было такое чувство, что его любовь к ней прошла, именно в тот
момент, когда он, стоя во дворе, услышал ее секрет, который она так охраняла.
— Ты хоть представляешь, что ты со мной сделала? —тихо спросил он.
Она быстро кивнула несколько раз.
— Мы можем сообщить, что ты ничего не знал, что это всего лишь моя вина, и я никогда
не встречалась с этим человеком.
— Это правда?— спросил он, слегка наклонив голову в бок, как бы оценивая ее ответ. —
Это правда, что ты никогда не встречалась с ним? Мне трудно уже поверить, что правда, а
что нет.
— Я практически никогда не встречалась с ним,— поправилась Лондон. —Мне было
только два года на тот момент.
— Так ты могла бы встретиться с ним потом, — покачал головой с отвращением Дерек.—
Как ты могланичего не рассказать мне? Как ты могла позволить мне пустить всю мою
жизнь коту под хвост ради тебя, и не сказать, что ты— дочь человека, которого называют
Гитлером XXI века?
Она насторожилась.
— Я занимаюсь политикой, ради Бога. В стране, которую осаждают исламские
террористы. Вся моя сознательная жизнь была посвящена утверждению демократии и
защите свободы. Я имел вход в узкий круг выдающихся лидеров западного мира, которых
мне довелось узнать.
Он опустил голову, его поза была усталой и побежденной.
— В моем мире— патриотизм и верность своей стране— это все. Никто никогда не
сомневался в моей любви и к патриотизму моей стране.
Он вздохнул, а Лондон со страхом смотрела на него.
— Я никогда не мог предположить, что настанет такой день, когда встанет вопрос о моей
любви к своей стране, — он покачал головой. — Я не мог себе даже это представить в
кошмарном сне. Ты не представляешь, каково это заниматься работой всей своей жизни,
которая летит к чертям, потому что на повестку для встал вопрос — суть всего, что я
делаю, и я попал в своей лояльности под сомнение своего народа. Целой нации.
— Дерек, — прошептала она, слезы катились у нее по щекам.
— Я дал тебе все, — его голос звучал хрипло, о чем говорила вся его надломленная поза.
— И я сделал это добровольно, с радостью. Я все сделал для тебя, потому что люблю тебя.
Но когда триста двадцать миллионов американцев завтра проснутся и прочитают
свежиегазеты, что я трахаю дочь Мухаммеда Роухани?— Лондон вздрогнула и резко
отстранилась от него, от горечии больно жалящих слов. — Ты уничтожила единственное,
что у меня оставалось— любовь моей страны и мою любовь к тебе.
Он открыл дверцу, и она зарыдала.
— Нет, пожалуйста, нет. Прости. Мне очень жаль. Я должна былатебе все рассказать. Я
должнабыла. Ясообщу всем, что ты ничего не знал. Я проведу пресс-конференцию или
дам интервью—все, что сможет тебе помочь.
Он печально посмотрел на нее, и в его взгляде она прочла жалость к себе. Как он мог? Она
была проституткой и лгуньей. Она была женщиной, разрушившей его репутацию, доверие
и любовь. Она была жалкой сейчас, и они оба знали об этом.
Он прошелся пальцами по ее щеке, затем отрицательно покачал головой, у него не было
слов.
Сел в машину, закрыл дверь, и не оборачиваясь уехал, а она продолжала стоять на
тротуаре, рыдая, оплакивая его исчезновение из своей жизни, но не из своего сердца.
Глава 16
Дерек смотрел в окно своего кабинета, шел дождь, оседая на крыши автомобилей и
создавая лужи на тротуарах. Он вздохнул и повернулся к экрану компьютера,
перечитывая еще раз письмо, хотя итак его запомнил.