Вершитель судеб

Она запрокинула голову назад, опустив ему на плечо, и закричала от освобождения, пока член двигался в ней, а палец ласкал. Он удерживал ее, пока она билась в судорогах, готовая стечь на пол, превратившись в лужицу на полу.

Он развернул ее к себе и поцеловал в обе щеки.

— Видишь? — сказал он, возбужденно поблескивая глазами. — Ты — центр всего.

Она потянулась к полке за гелем, налила щедрую порцию в ладошку, растерла двумя руками. Цитрусовый запах, перемешанный с паром, вызвал у нее воспоминания лимонного пирога и особенного печенья ее матери с апельсином. Она рассматривала большую широкую грудь Дерека и шесть кубиков пресса, представляя, что он не менее вкусный, чем ее любимый пирог.

— Знаешь, меня всегда учили вести честную игру, — она прошлась рукам сверху-вниз по его груди, спускаясь к члену, намыливая его вкусно пахнувшей пеной.

— Почему-то я не чувствую себя также, когда сам делаю это, — пробормотал он, наблюдая за ней горящими глазами.

Она омыла его водой, и начала целовать, прокладывая дорожку вниз по его груди, опускаясь ниже и приближаясь к его бедрам.

Он потянул ее вверх за локти, подставляя под струи воды.

— Дерек…, — возмутилась она.

— Нет, — пробурчал он. — Я хочу быть внутри тебя, и не собираюсь с этим затягивать. Нам нужен презерватив, причем сейчас же.

Он поставил ее на ноги и вывел из душа, она засмеялась в ответ. Они оба были настолько мокрыми, что она боялась поскользнуться, но он отнес ее в спальню и поставил на ноги рядом с кроватью. Он рванул к ящику тумбочки и достал презерватив, надев его за рекордно короткие сроки.

— Давай, — он поцеловал ее в губы с такой сладостью, словно она была самым любимым его десертом.

— Внутрь, — простонала она.

Он отпустил ее осторожно на кровать, она на четвереньках заползла на одеяло, оставаясь стоять на коленях, упираясь на локти.

Постель скрипнула от веса его тела, он обхватил одной рукой ее за талию, шире развел ее ноги, приподнимая ее задницу, проходясь носом по ее позвоночнику и оставляя поцелуи на всем пути.

Она выгнулась ему навстречу, чувствуя свое возбуждение. Широко расставленные ноги, вызывали в ней еще большее возбуждение, она безумно хотела его получить внутрь. Она почувствовала давление члена у своего входа, и он медленно продвинулся вперед, она подумала, что от такой медлительности может сойти с ума.

— Ты такая тугая, — проворчал он, дыхание стало быстрым и жестким. — Пожалуйста, скажи, ты уже близко? — Он начал двигаться вперед-назад, она громко ахнула.

— Еще…, жестче, — всхлипывая просила она.

Он приподнял ее задницу вверху, чтобы обеспечить себе более лучшее проникновение и стал снова врезаться в нее. Она почувствовала жжение в одной точке, от которой исходили лучи вибрации, достигнув максимума, судороги прошлись по ней. Она выкрикнула его имя, его тело напряглось, он дернулся в ней последний раз, выплескивая сперму. Немного отдышавшись, он выбросил презерватив и распластавшись лег к ней, положив ногу на нее и обняв рукой тонкую талию.

И прежде чем они оба провалились в глубокий сон, он прошептал ей на ухо:

— Я люблю тебя, Лондон Шарп, до смерти люблю.

15.

— Что он сказал?! — завизжала Джоанна на все помещение, когда они сидели в небольшом чайном магазинчике в Джорджтауне.

— Шшш, — тихо произнесла Лондон. — Не нужно, чтобы все люди на той стороне улицы, знали об этом.

Джоанна извинилась, но ее улыбка была шириной с милю.

— Прости. Я так счастлива за тебя, что не могу сдержать своих чувств.

Лондон откусила шоколадный круассан и глубоко вдохнула. Запах свежей выпечки пропитал магазин, и даже с круассаном, лежащей перед ней, она вспоминала о длинных батонах мягкого французского хлеба — непередаваемый вкус.

— У меня пока нет мыслей, как все будет продвигаться дальше, существует еще столько всего, что нам придется преодолеть.

Джоанна закатила глаза.

— Ты всегда смотришь на все пессимистически? Он знает о твоем прошлом, он принимает тебя такой, какая ты есть. Он многим пожертвовал ради тебя, Лондон. Почему ты не видишь всего этого?

Лондон почувствовала, как у нее сжался желудок, она положила круассан обратно на тарелку.

— Я вижу. Он лишился своей президентской кампании, половины клиентов, лучший друг не разговаривает с ним, и он поругался и даже дрался со своим младшим братом. Сколько это будет продолжаться, пока он не начнет возмущаться, что из-за меня он потерял все, что для него ценно?

Джоанна протянула руку, схватив круассан Лондон, откусила большой кусок, потом быстро положила его назад на тарелку.

— Видишь? Пессимистка, — ответила она, облизывая шоколад с пальцев и прожевывая.

— Я серьезно…

— И я тоже, — заявила Джо. — Он. Любит. Тебя. Я знаю, что это не вяжется с твоим мнением о себе самой, как совершенно непривлекательной, но я просто все вижу. Он проделал все это по собственной воле, потому что ты дорога ему. Ты не принуждала и не заставляла его, он выбрал сам.

Лондон почувствовала, как у нее увлажнились глаза, ей пришлось отвернуться, прикусив нижнюю губу, чтобы сдержать свои чувства.

— Я знаю, но есть еще кое-что, чего он не знает...