Вершители порядка

– Ты идиот, – с оскорбления я начал, чтобы вызывать эмоциональный отклик у бандита, предощущая, что его парни и бабы уже тянуться к оружию, как и храмовники. – Если ты не поднимешь свой зад и не поможешь нам, то миру наступит конец. Наши учёные обнаружили, что цикл подходит к концу, а неримцы его завершители.

– Шо за цикл? Ты что мне по ушам ездишь?

– Всё сгорит согласно пророчествам. Да и неримцы, когда вас найдут – вырежут под чистую. А мы вам предлагаем экипировку, пищу и признание, – я от волнительной речи перехожу к более спокойному говору. – Неримцы из вас сделают дрова для своих костров. Они идут сюда, чтобы подчистую зачистить континент от всех неугодных.

– А что взамен, если мы свои задницы будем надрывать ради вас?

– Вы получите… помилование, вас снабдят лучшим оружием. Вы сможете спокойно осесть по всему Солнечному берегу.

– Хм-м, – рычащим гортанным звуком затянул Конан. – Ладно, пойдём с тобой потолкуем как мужики. Коли одолеешь, подчинюсь. Покажи, чего ты стоишь.

Я киваю и тяжко выдыхаю, ступаю за бандитом… у меня просто нет выбора, и чтобы заручиться его поддержкой, придётся драться. Зараза, меня это дико злит, но всё же, ради усиления страны, я готов пойти с ним на бой.

И вот стою на арене. Вокруг, за деревянными «прутьями» улюлюкает бандитская кодла. Они ждут кровавого зрелища, и они его получат, только если что-то пойдёт не так, то меня эффектно размажут по арене. Враг – это двухметровый крупный мужик, который идёт ко мне с секирой наперевес. Её обоюдоострое лезвие переливается отблесками факелов, и трещит электрическим зачарованием, и при виде этого мне становится не по себе, но я вынужден с ним бороться.

Я тоже делаю шаг вперёд, как Конан с рёвом бросился на меня, вложив всю силу в удар плечом. Пропустил этот выпад, моя реакция меня подвела, и тяжёлый воин в меня в печатался со всей силы. Шквальная волна боли разлилась по телу, отозвавшись в каждой кости или мышце, но стою.

В последующие мгновения я принял шквал секиры, от которой могу только уворачиваться, чтобы она прошлась по песку. Он бьёт её тыльной стороной, но выставив блок правой рукой, левой кидаюсь на него с кулаком, и удар приходится прямо в челюсть эндеральцу. Тот только расхохотался и самодовольно заявил:

– И это удар? – неожиданно я пропустил, как резкий взмах его руки превратился в оплеуху, которая сокрушила мою щеку, и с дикой болью, звоном в ушах и дезориентированный пячусь назад, подтаскивая за собой клинок, а он самодовольно заявляет. – Вот это удар!

– Ничего, – постанываю я. – Мы ещё поборемся.

Я бросаюсь на него и на этот раз ему приходится пятиться назад, когда мой меч летал возле его лица и Конану только остаётся, что только шагать назад. Улюлюканье толпы нарастает, бандюганы возможно предчувствуют, что бой становится всё более жарким.

Присев и уйдя от секиры, рука свершает выпад, и я царапаю его доспех, после чего отпрыгнул, что секира не ударила меня, и снова бросаюсь в бой. Секира летит ко мне, и я рванул в сторону, но враг словно предугадал это, и пригнулся, но тут же меня опрокинул пинок, и кувырнувшись через спину, загрязнённый песком, поднялся и выпрямился. Я снова продолжаю сверлить взглядом на Конана.

– Ты не хочешь сдаться!? – с улыбкой на сухих губах, спросил меня бандит.

– Скорее первый ты сдашься.

– Тогда лови! – в мою сторону полетело нечто наэлектризованное, то, что я успел заметить в самом начале, как бумага стала концентрированной энергией, а потом меня охватил лёгкий паралич, заставивший встать на колени.

– Нечестно! – закричал Исаил.

– Да плевать, – Конан вздел руки вверх. – Зато я – победитель!

Я, преодолевая сковывающий эффект, поднимаюсь сначала на колени, а потом подчиняю обратно себе руку. Правой ладонью обхватываю рукоять из дерева и вытаскиваю её, практически не чувствуя древесины. Дрожащей конечностью я направляю устройство в спину, в область ягодицы Конану и со всех сил давлю на кусочек металла. Что-то щёлкнуло, ударило и выбило искру, а затем раздался грохот. Такое ощущение, что выстрелила маленькая пушка, сила отдачи выбила оружие из моих рук, которая скрылась в клубах пахучего белоснежного дыма. Следом я слышу вой, редкий и очень неповторимый мат, а Конан, ранее бывший воплощением брутальности и силы, упал на землю и стал держаться за зад, поскуливая и постанывая.

Я же встал на свои двои, покачиваясь и ощущая расслабление по всему телу. Я вижу, что бандиты, ранее улюлюкавшие и вопящие, смотрят на меня с ужасом, не смея даже крика подать, что даёт мне возможность отпустить лёгкую иронию: