Версия

К делу привлекалось всё больше и больше людей. Риск увеличивался. Опыта не было, но уже напрашивалась необходимость проверки новеньких. Клан кланом, племя племенем, но и леденец коммунизма для многих был в те дни уже почти сладким – вот победили, вот ещё повкалываем и всё – леденец во рту. А евреи – они мечтатели почище других. Хотя и практицизм у них в крови. Но возможно, что мечты и практика у них сбалансированы лучше, чем у прочих народов.

Смешно, конечно, и печально, хотя именно вера в этот леденец и необходимость фронтовой дисциплины на бесконечном к нему пути позволили многим евреям так же ответственно пойти по другой колее при понятном переводе стрелок. Понимание этого перевода и новой необходимости растекалось со скоростью весеннего наводнения по равнине – вроде и не быстро, а ноги у всех мокрые по самые карманы. Увольняют ведь. А потом вызывают. И увозят. Оччень понятно.

Деньги делаются не из воздуха

Решить вопрос с деньгами взялись снабженцы-разведчики. Завербованные ими с помощью десантного чемоданчика бухгалтеры-экономисты в нужных учреждениях, как-то: в отделах кадров и экономических отделах черноморских флотов, на консервных заводах и на сельхозпредприятиях, за единовременное получение полугодовой зарплаты и последующий шантаж подписывали необходимые бумаги для превращения в шелестящую монету китового жира, мяса и костей в виде муки, которые добывались китобойными флотилиями в дальних океанах. Точно так же в этот приятный шелест превращались сотни тонн солярки, угля и зерна. Всё сырьё шло денежным покупателям, выпускавшим плановый дефицит для производства дефицита непланового. Таинственным посредникам щедро отстёгивали 60 % прибыли. Деньги переводились в Укрснабсбыт с последующей переброской на периферийные отделения Стройбанка, из коих они изымались с подложных расчётных счетов при полной ликвидации памяти о них. Почему в те опасные годы не было уголовных процессов на предмет коррупции и расхищения валюты? Потому что была жёсткая, если не сказать – жестокая, дисциплина. Сам воруй и товарища выручай. И не болтай, и подарков любовницам не делай, и не пей. И если нет удостоверения депутата, то в рестораны не ходи. И если сидишь на скромном стуле секретаря райкома-горкома-обкома, то от простых граждан взяток не бери.

Чтобы понять, в каком затруднении находились в те времена секретари, предлагаю иллюстрацию ситуации: в 60-м году я с семьёй переехал на Кубань из столицы одной из азиатских республик, в которой неизбежно существовал свой, азиатский уклад жизни. В этот уклад укладывалось и поведение секретарей, к чему мы там привыкли. На Кубани для наших дочек надо было купить пианино, так как семья решила приучать их к советской классической культуре. Такие монументальные вещи в нашем городке продавали только членам кооператива. Мы с женой тут же стали членами, отвалив кооперативу по 16 рублей. Дальше началось непонятное: для покупки пианино, которое давно пылилось в магазине, необходимо было заручиться разрешением первого секретаря райкома. Возможно, что по совместительству он собирал и статистику о продаже товаров культуры, к которым не относились мотоциклы, один из которых я купил примерно по цене пианино без всякого разрешения.

Посовещавшись, мы решили, что ехать к секретарю должна жена, так как она дольше прожила в Азии, где усвоила не только язык аборигенов, но и этикет переговоров с людьми, от которых хоть что-то зависело. В советской Азии всё от кого-то зависело и слово «даш-баш» звучало там так же часто, как «салам-алейкюм». Руководствуясь этим опытом, мы купили бутылку коньяка, коробку конфет, красиво завернули в коричневую бумагу, и она отправилась. Так наш маркетинг чуть не навернулся!

Уже после того, как секретарь, непрерывно улыбаясь (а как не улыбаться было, глядя на мою жёнушку, простодушную и обаятельную), выслушал её и (конечно, конечно!) без вопросов начёркал записочку с разрешением продать для её детей пианино, она достала из сумки красиво завёрнутый пакет, в котором глухо булькнул коньяк.

Что тут случилось с секретарём! Привставший было над стулом, чтобы любезно проводить жену, он шлёпнулся на зад, схватился за сердце, запричитал не по протоколу: да что вы! Как вы додумались! Я же для вас! Это же мой долг! Так же нельзя! Уходите! Уходите! С вашим пакетом! Ещё чего!

Жена сказала, что ей впервые в жизни стало стыдно. Она переживала ещё несколько дней из-за того, что так обидела хорошего человека. Разрешение осталось у неё и пианино мы купили. Хорошее. Фирмы «Кубань».

Этот эпизод произошёл лет через десять после смерти диктатора. Я привёл его для того, чтобы показать, какие табу довлели над властными лицами в то время, в каком глубоком подполье они находились, и какая конспирация была им нужна, чтобы поддерживать имидж искренних защитников народных интересов.

Между прочим, судя по месту и времени действия, тот секретарь вполне мог быть папой нашего президента и этот факт может стать причиной тяжёлых подозрений, раздумий и выводов.